Журнал «Золотой Лев» № 133 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

Д.М. Демурин

 

Русско-британское противостояние в Персии[1]

 

"Едва ли не самым характерным признаком русской внешней политики за последние десятилетия XIX века является постоянный антагонизм с Англией, то обостряющийся, то смягчающийся, он неизменно проходит красной нитью через всю историю международных отношений России, в особенности по азиатским вопросам" (из отчета МИД за 1906 год).

 

18 августа 2006 года исполнилось 100 лет Конвенции России и Англии по делам Персии, Афганистана и Тибета. Согласно отчету МИД за 1906 год, заключение данного соглашения с Великобританией должно было стать "важнейшим шагом в обеспечении безопасности границ Российской Империи". Действительно, подписывая этот документ, Петербург рассчитывал убить сразу двух зайцев: прекратить набиравшее силу и становившееся все более обременительным для России соперничество с Великобританией в Персии и, став союзником одной из сильнейших в то время держав, войдя в Антанту, укрепить свое пошатнувшееся после Русско-японской войны положение в мире.

Насколько понимали в России всю глубину существовавших в то время в Центральной Азии между двумя странами противоречий и на что готовы были пойти ради видимости хороших отношений с Лондоном, мы сегодня с полной достоверностью сказать не сможем. Однако нам известен результат, и мы в состоянии попытаться восстановить "картинку" произошедшего в Персии после заключения соглашения. Возможно, это станет поучительной историей в ракурсе возрастающего интереса, который проявляет к современной Центральной Азии Европейский союз и США, а также того, что сегодняшняя Россия делала и продолжает делать в этом регионе в последние годы.

В XIX-начале XX века центрально-азиатское направление внешнеполитической и экономической экспансии Российской империи являлось одним из наиболее активных. Особых успехов Петербург добился в Персии. Накануне Первой мировой войны Россия поставляла туда больше половины закупаемых Тегераном товаров и поглощала 2/3 иранского экспорта. Русский ввоз в Персию на 80% состоял из фабричных изделий. Туда шла половина всего русского экспорта хлопчатобумажных тканей, до трети экспорта сахара, 11% экспорта металлических изделий. Россия получала из Персии хлопок, фрукты, икру, каракуль, рис, ковры и т.д. К началу XX века Петербург опередил в Персии всех своих соперников и занял монопольное положение на рынках севера страны.

Единственным достойным противником России в Персии была Великобритания. До определенного времени, пока ее интересы ограничивались югом страны, Петербургу и Лондону удавалось более или менее мирно сосуществовать. Однако постепенно сфера интересов Великобритании в Персии расширялась: Лондон стали интересовать нефтяные месторождения, которые преимущественно находились в глубине страны, и он направил свои устремления на север. Столкновение с Россией было неизбежным. Причем в условиях отсутствия международного правового механизма разрешения межгосударственных споров оно легко могло перерасти в вооруженную стадию.

Российская империя в силу своего размера (1/6 часть суши, третья по численности население - 150 млн. человек) и географического положения не могла не являться важнейшим игроком на мировой арене. Петербург обязан был отстаивать свои интересы на всем протяжении границ и во всех граничащих государствах, однако после Русско-японской войны и революции 1905-1907 годов он не обладал достаточными для этого ресурсами. В данных условиях министр иностранных дел А.П. Извольский считал необходимым отказаться от резких самостоятельных шагов на международной арене и начать искать опору для своей внешней политики в союзах и соглашениях с другими державами, вступать в военно-политические блоки.

С целью снять остроту противостояния с Великобританией в Центральной Азии 18(31) августа 1907 года А.П. Извольским и послом Великобритании в Российской империи А. Николсоном было подписано двустороннее соглашение, касающееся Афганистана, Персии и Тибета. Суть его сводилась к разделу этих центрально-азиатских государств на английскую и русскую сферы влияния. В Афганистане и Тибете практически монопольное влияние получил Лондон. Персия же была поделена на сферы влияния. Правительства России и Великобритании взаимно обязались уважать целостность и независимость Персии и отказались от вмешательства во внутреннюю политику персидского правительства. Сама страна была поделена на три зоны. К северу от линии Касри-Ширин, Исфаган, Иезд, Хакк и точки пересечения русской, персидской и афганской границ располагалась русская сфера влияния; к югу от линии, "идущей от афганской границы через Газик, Бирджанд, Керман и оканчивавшейся в Бендер-Аббасе"¹, - английская. Территория между этими двумя линиями считалась нейтральной. Страны договорились о "свободе рук" в своих зонах и о невмешательстве за их пределами. На нейтральной территории Россия и Великобритания по договору обладали равными правами.

Это был вполне обычный для того времени договор двух крупных империалистических держав, желавших получить гарантии для своих инвестиций в малоразвитой азиатской стране с нестабильной внутриполитической ситуацией путем установления контроля над определенными территориями. Кроме того, он давал возможность оградить доступ в Персию третьим странам, и прежде всего Германии. Петербург рассчитывал, что соглашение поможет ему зафиксировать и сохранить достижения (экономические, преимущественно торговые, и политические - привилегированное положение при дворе шаха - сторонника России) на время, необходимое для восстановления сил после поражения в Русско-японской войне и возврата к активным действиям на внешнеполитической арене.

Однако не все дипломаты того времени (Наиболее критично в отношении данного документа высказывался Иван Алексеевич Зиновьев, кадровый дипломат, находившийся с 1876 по 1883 г. в должности Чрезвычайного Посланника при Насир-эд-дин Шахе в Иране, а с 1883 по 1891 г. - в должности главы Азиатского департамента МИД России. Критиковал смену курса Российской империи в Персии также Н.Г. Гартвиг, посланник Российской империи в Персии в 1905-1907 гг.) соглашались с подобной оценкой соглашения. Почему? Главная цель, которая преследовалась Россией в Персии на протяжении многих лет, - "сохранить целость и неприкосновенность владений Шаха, не ища для себя территориальных приращений, не допуская преобладания третьей Державы, постепенно подчинить Персию своему господствующему влиянию, без нарушения, однако, как внешних признаков ее самостоятельности, так и внутреннего ее строя"². Теперь же, получив то, что и без того прочно находилось в ее руках, так как северная часть Персии издавна, еще со времени Туркманчайского договора 1828 года, находилась под русским влиянием, Россия теряла свои позиции в южной Персии и Персидском заливе и ограничивала свои возможности на нейтральной территории, как раз там, где находились столь интересующие англичан нефтяные месторождения страны. Подписав соглашение, Петербург лишал себя возможности даже в перспективе подчинить себе всю Персию. Но еще большей потерей была не "территориальная", а "политическая": правительство Мохаммед-Али-шаха было для Российской империи естественным и главным союзником в Центральной Азии, являлось гарантом русских интересов в Персии. В условиях набиравшей силу революции (1905-1911 гг.) Петербург просто сам связывал себе руки и лишал себя возможности поддерживать шаха и влиять на развитие событий в стране. "Наше исключительное положение относительно Персии, каковое признавало само Английское Правительство, не только давало нам право, но и обязывало нас заявить ему, что предложенная им политика невмешательства не могла служить достаточным обеспечением наших интересов, и что интересы эти и, в особенности, необходимость охранения спокойствия по близости кавказской границы, ставили нас в необходимость сохранить за собою известную свободу действий, по крайней мере, в северных областях Персии, где сосредоточивались преимущественно наши интересы, и не допускать распространения революционного движения на эти области"³, - говорил посланник Российской империи в Персии в 1876-1891 годах И.А. Зиновьев.

Для Лондона же соглашение было исключительно выгодным: получая перед лицом все более агрессивной Германии Российскую империю в роли союзника, англичане ограничивали своего конкурента в Персии севером страны и, главное, благодаря положению о невмешательстве во внутреннюю политику, получали возможность использовать естественный ход событий в Персии для смены власти. "Англичане, - как отмечал гофмейстер Н.Г. Гартвиг, - неоднократно посягали на целостность Персии и поддерживали не законного Шаха, а претендента на Престол - Принца Зилли-ус-Султана"⁴.

Опасения И.А.Зиновьева и Н.Г. Гартвига подтвердились уже осенью 1907 года. Стремительно развивавшиеся оппозиционные шахскому дому центробежные силы вели к дестабилизации страны и грозили сменой власти. Революционное движение, кроме угрозы русским политическим и финансовым интересам, представляло непосредственную опасность жизни и имуществу русских подданных в этой стране. Российской империи необходимо было предпринять активные действия для защиты своих интересов в Персии, но оказалось, что в решении практически всех ключевых вопросов - борьба с революцией, проведение реформ в стране, финансовая помощь и, главное, поддержка действующей власти - Петербург и Лондон стоят на диаметрально противоположных позициях.

Выработанный в конце 1908 года Особым совещанием Совета министров по персидским делам (Его заседания регулярно проводились в 1907-1909 гг. на самом высоком уровне с участием премьер-министра П.А. Столыпина, министра иностранных дел А.П. Извольского, министра финансов В.Н. Коковцова, военного министра А.Ф. Редигера и других видных деятелей, имеющих отношение к персидским делам.) "Проект предложений Великобританскому Правительству" - своего рода "дорожная карта" по разрешению внутри-персидского кризиса, - несмотря на отсутствие в нем активных действий по поддержке шаха в борьбе с революцией, был отвергнут Великобританией.

В документе в крайне деликатном ключе, особенно с учетом остроты положения, предлагалось рекомендовать шаху, во-первых, "призвать к государственной деятельности способных и энергичных людей, которые уже доказали на деле свое желание вывести страну из ее затруднительного положения", и, во-вторых, начать разработку "закона о новом выборном установлении, которое, в соответствии с исторически сложившимися бытовыми и религиозными понятиями персидского народа, удовлетворяло бы нуждам его и способствовало бы водворению спокойствия и порядка в Персии". "Предложения" предусматривали также оказание со стороны обеих держав содействия шаху в получении крупного займа.

В ответной памятной записке от 21 января 1909 года британское правительство заявило, что оно "склонно думать, что для Великобритании и России было бы лучше всего оставаться совершенно в стороне от внутренних дел Персии и предоставить существующему хаосу продолжаться, пока наиболее сильный элемент в стране не возьмет верх. Тем временем Британское Правительство готово подвергнуться опасности, которая могла бы при этом угрожать британским коммерческим интересам". Кроме того, англичане предложили ужесточить давление на шаха, отказав ему в малейшей финансовой поддержке до введения Конституции.

Опыт первого введения Конституции показал, что Персия еще не готова к конституционному правлению. Этот факт отмечали и русские, и англичане. 2 января 1907 года английский поверенный в делах в Персии Г. Марлинг писал в Лондон: "Дело в том, что Персия еще не подготовлена для представительных учреждений и что и два будущих поколения окажутся столь же мало подготовленными к этим учреждениям"⁵. И.А. Зиновьев утверждал, что "история не представляет ни одного примера среднеазиатского государства, которое управлялось бы на основании конституционных, заимствованных у Западной Европы, учреждений. История свидетельствует напротив того, что поддержание порядка в этих государствах возможно лишь при условии существования сильной централизованной власти". Более того, на тот момент еще ни одна из европейских держав, имеющих колонии в Азии или Африке, не решалась преобразовать управление этими колониями на конституционных основаниях. Вполне корректным будет сравнение Персии с Афганистаном, где преобладали государственные интересы Великобритании. Англия не раз была вынуждена вмешаться в возникавшие в Афганистане осложнения внутриполитической ситуации. И всегда ее усилия были направлены на создание в Кабуле сильной политической власти, которая располагала бы необходимыми средствами для подавления внутренних мятежей и охраны целостности государства.

Нельзя не согласиться с И.А. Зиновьевым, который писал: "Англичане как нельзя более устойчивы в своих политических убеждениях. Потому нисколько не удивительно, что и после состоявшегося между Россией и Англией сближения они не усмотрели необходимости, ввиду возможных в будущем случайностей, отречься от своей прежней программы, один из главных пунктов которой требовал настойчивого противодействия распространению влияния России в Средней Азии и ее преобладанию в Персии. Возникшая революция показалась английскому правительству удобным моментом для осуществления ее политической программы. Не считая возможным примириться с русофильскими убеждениями Мохаммед-Али-шаха, оно поставило своей задачей дать событиям неблагоприятный для него оборот и в этих видах предложило России воздержаться от вмешательства во внутренние дела Персии, каковое обстоятельство должно было послужить поощрением революционному движению".

22 апреля 1909 года Мохаммед-Али-шах после долгого колебания между опасениями в действенности и перспективности либеральных реформ в его стране и сознанием необходимости сохранить дружественные отношения с Россией и Великобританией, настаивавшими на восстановлении Основного закона, издал указ о восстановлении Конституции и назначил сроки выборов в парламент⁶. Началось формирование правительственного кабинета. Но действия шаха не возымели должного результата⁷. Войска революционеров стали приближаться к Тегерану. Спустя месяц город был в их руках. В этой неудаче Мохаммед-Али-шах обвинил своих европейских союзников. 3 июля 1909 года шах покинул Тегеран и отрекся от престола. Спустя три дня английский посланник и русский поверенный в делах по поручению своих правительств сообщили персидскому министру иностранных дел о признании Султан-Ахмеда, старшего сына Мохаммеда-Али, шахом Персии. Регентом при 13-летнем шахе был назначен проанглийски настроенный Азид-уль-Мульк. Англичане одержали победу.

Безучастие, которое императорское правительство проявило к Мохаммед-Али-шаху, когда он очутился в безвыходном положении, стало для иранцев неожиданностью. От их внимания не ускользнуло, что Россия отошла от своей традиционной самостоятельной политики и предпочла согласовывать свои действия со своей еще совсем недавней соперницей - Великобританией. Авторитет Российской империи в Персии упал.

Напротив, англичане, приведя к власти своих сторонников, значительно укрепили свое влияние в Тегеране. Великобритания теперь не только стала настаивать на выдаче Персии займа, но и, "забыв" о принципе невмешательства, вопреки положениям соглашения стала постепенно принимать все более активное участие в деятельности персидского правительства, активизировала свои действия на всей территории Персии. Пожелания же и предложения Петербурга стали вызывать явное недовольство персидского правительства и зачастую просто игнорировались⁸.

События, последовавшие после прихода к власти проанглийского правительства, со всей очевидностью показали, насколько невыгодным было для русских интересов в Персии соглашение 1907 года, однако реально изменить что-либо было уже нельзя. К противодействию Российской империи со стороны Великобритании теперь добавилось и недоброжелательное отношение самого Тегерана.

Так, с полной безучастностью отнеслись персы к многократным обращениям Петербурга с просьбой обеспечить безопасность русским гражданам и действующим в Персии предприятиям. Окрепшие за пять лет революции антиправительственные силы (шахесевенские племена, разбойничьи группы Саттара и Багира) наносили колоссальный урон экономике и социальному развитию страны (разграблению подвергались целые города, например, Ардебиль), их действия вели к значительным людским жертвам. В итоге царское правительство было вынуждено направить в Персию свои войска: "Мы посылаем наши отряды в наиболее важные для нас пункты Тавриз, Казвин, Ардебиль с исключительной задачей защищать наши интересы в этих местах, но отнюдь не для управления, хотя бы даже временного, и, во всяком случае, не для завоевания. Такова общая схема нашей политики", - говорил Извольский. Лондон отреагировал на этот шаг крайне болезненно, а в британской прессе действия России были вообще представлены как интервенция, целью которой было присоединение ряда персидских провинций к Российской империи.

Чтобы убедить новое персидское правительство в необходимости более внимательного отношения к пожеланиям Петербурга, МИД предлагал использовать экономические рычаги: увязать экономические вопросы с политическими. "Я исхожу из того положения, - писал В.О. Фон-Клем, вице-директор 1-го департамента Министерства иностранных дел, посланнику русского посольства в Тегеране С.А. Поклевскому-Козелл, - что, в общем, Персия, конечно, гораздо больше нуждается в нас, чем мы в ней; а способов вселить в персов явное сознание этого у нас не мало"⁹. К сожалению, этот план реализован не был. Петербург для видимости хороших отношений с Великобританией и из боязни прослыть государством-захватчиком в европейском общественном мнении продолжал прислушиваться к мнению Лондона, а тот считал, что такие меры могут "помешать формированию демократического персидского правительства", а также приведут к очередному усилению русского влияния в этой стране. В дальнейшем Лондон не раз блокировал русские инициативы в Персии, шантажируя Петербург тем, что преподнесет их европейскому общественному мнению как действия реакционного государства, направленные на борьбу с демократией в Центральной Азии.

В 1911 году английской миссии удалось создать в противовес существовавшей до тех пор Шахской казачьей бригаде под командованием полковника Ляхова и вопреки протестам русского правительства новое, неподконтрольное России военное подразделение, так называемую финансовую жандармерию. Создавалась она для помощи Главному казначею персидского правительства американцу М. Шустеру. С большим трудом Петербургу удалось настоять лишь на том, чтобы руководил жандармерией не предложенный М. Шустером британский майор Стокс, что противоречило бы соглашению, так как действия жандармерии казначейства должны были распространяться и на русскую сферу влияния, а представители второстепенной державы, в итоге - Швеции.

Несколько позже Петербургу удалось добиться смещения самого Шустера. Впрочем, большую роль здесь сыграла поддержка Великобритании, заинтересованной в создании дополнительного барьера на пути проникновения других стран в Персию: по ультиматуму от 16 ноября 1911 года персидское правительство должно было уволить Шустера и Лекорфа (англичанина, назначенного на должность начальника финансовой части Азербайджана) и не приглашать иностранцев без предварительного согласия России и Великобритании¹⁰.

В том же году Петербург, чувствуя двойную игру со стороны Лондона, несмотря на его протесты, подписал соглашение с Берлином по персидским делам¹¹. Цель - получить дополнительные гарантии для русских интересов в Северной Персии. Германия соглашалась признать эту территорию сферой влияния России и не добиваться там для себя никаких концессий, а Россия обязалась не препятствовать Германии в строительстве Багдадской железной дороги¹². В начале 1912 года персидское правительство под давлением Великобритании и России официально признало русско-английское соглашение 1907 года о разделе Персии на сферы влияния. Однако ни тот ни другой шаг упрочить позиции России в Персии уже не могли.

К началу 1914 года английская миссия уже открыто препятствовала России в получении концессий в русской сфере, оказывая давление как на главу русской миссии, так и на персидское правительство (яркий пример: концессия на строительство оросительных сооружений в районе Исфагана заключена не была). При этом свои действия Лондон не стеснялся объяснять следующим образом: "английские интересы там [в районе Исфагана] столь значительны, что соперничество и соревнование с Россией неизбежны"¹³.

При этом на юге страны Лондон реализовывал свои интересы в полное нарушение имевшихся между союзниками договоренностей. Пример таких действий - приобретение в 1914 году британским правительством акций Англо-персидской нефтяной компании. Сделавшись распорядителем всего дела, Лондон добился того, что права компании распространились на нейтральную зону и даже отчасти на русскую сферу влияния, так как месторождения нефти были открыты главным образом у Шираза, Ахваза, Мохаммеры, а так же у Касри-Ширина и Керманшаха - по большей части, вне английской сферы влияния.

Показательна депеша коллежского советника Саблина, главы русской миссии в Иране в 1908-1913 годах, от 30 сентября 1913 года, содержащая отчет о его беседе с английским посланником сэром Таунлеем: "Говоря об английских резидентах в Ширазе и Бушире, Таунлей заметил, что они "фактически управляют округами, порученными их наблюдению. Ни губернатор, ни представители Казначейства, ни жандармы не могут ступить ни шагу без одобрения наших консулов или предварительно не посоветовавшись с ними". После чего попрекнул Саблина вмешательством русских консулов на севере страны. Ответ был такой: "Наши консулы, если им и приходится иногда вмешиваться во внутренние дела провинций, порученных их наблюдению, то их вмешательство происходит в отмежеванной нам соглашением 1907 года сфере влияния, тогда как Шираз и Бушир лежат в так называемой нейтральной зоне"¹⁴.

Серьезным антирусским шагом стало подготовленное, предположительно с участием англичан, представление персидского правительства в виде памятной записки, переданной главе русской миссии в июне 1914 года. Тегеран мотивировал данный шаг желанием устранить к началу царствования нового шаха существующие между Россией и Персией затруднения, однако записка содержала преимущественно требования, которые давно выдвигал Петербургу Лондон: отмена русского землевладения, эвакуация русских войск из Северной Персии, прекращение с русской стороны противодействия повсеместному введению жандармерии. Копия записки была представлена английскому посланнику с просьбой "оказать содействие к побуждению России принять персидские дезидераты"¹⁵. Впрочем, еще за несколько дней до ее вручения В. Таунлей говорил, что лондонский кабинет присоединяется к протестам персов и даже выступил с самостоятельным представлением против русской деятельности в Азербайджане.

Вслед за коронованием шаха в июле 1914 года произошла очередная, снова крайне невыгодная для Российской империи, из-за позиции Лондона, смена членов правительства. Замечания нового главы русской миссии Коростовца о том, что назначение новых членов кабинета ставит под угрозу "нормальные сношения и производительную работу императорского и шахского правительств" и что необходимо посоветовать шаху "призвать к власти людей более деловых и пользующихся доверием обеих миссий", были приняты главой английской миссии "несочувственно". Мол, "действия Петербурга будут иметь демонстративный характер и произведут неблагоприятное впечатление, так как будут истолкованы как желание вмешаться во внутренние дела и навязать русскую опеку. Лица, против которых выступает русская миссия, - Мустоуфи-уль-Мамалек и Ала-ус-Салтанэ, - единственные сановники, пользующиеся незапятнанной репутацией, и не понятно, что может вызывать у России протест против них". Приемлемые же для Петербурга кандидаты считались англичанами "совершенно неподходящими, ввиду их русофильства и непопулярности"¹⁶.

В ответ на сожаления Коростовца об отсутствии дружественной поддержки со стороны английской миссии Таунлей признался, что после передачи Зилли-султаном управления своими землями (в Исфаганском округе) русскому подданному фон-Каверу, вызвавшей раздражение в Лондоне, им было получено предписание действовать более решительно в Исфагане и нейтральной зоне. То есть, проще говоря, англичане открыто отходили от соблюдения соглашения 1907 года о разделе Персии.

Ситуация, сложившаяся к 1914 году в отношениях двух союзных по соглашению 1907 года стран, стала логическим следствием планомерно проводившейся Лондоном политики экономической и политической экспансии как в Центральной Азии, так и во всем мире, и договоренность с Петербургом по Ирану была, совершенно очевидно, всего лишь инструментом в ее осуществлении. Лондон благодаря соглашению смог ограничить участие Российской империи в персидских делах и на некоторое время оттянуть проникновение германского и американского капиталов, что позволило ему существенно укрепить свое положение в Персии и распространить свои экономические интересы за пределы юга страны.

Что касается Российской империи, то соглашение 1907 года - результат политики балансирования, к которой Петербург перешел после Русско-японской войны и революции 1905-1907 годов с приходом А.П. Извольского на пост министра иностранных дел, - сохраняя свое геополитическое значение как договор, связывающий Россию и Великобританию в противовес Тройственному союзу, не только не способствовало прекращению русско-английского соперничества в Центральной Азии, но и привело к потере Российской империей своего влияния в Персии, нанесло прямой ущерб русским экономическим и политическим интересам не только в данной стране, но и в прилегающем регионе в целом.

От рассмотренного сюжета с русско-британским соглашением по Ирану и в целом от ситуации в Центральной Азии в начале прошлого века протягивается не одна ниточка к сегодняшним реалиям, в которых изменение Конституции, насаждение "демократических институтов и принципов", фактическое или подспудное огораживание своих сфер влияния превращено Соединенными Штатами Америки и их союзниками по НАТО в расхожий инструмент реализации своих политических, военных и экономических интересов в других странах, в том числе в регионе нашего исследования. Большим остается желание ограничить свободу действий России в стратегически важных для нее приграничных регионах. Да и мотивация используется схожая: нужные Западу изменения в нашей политике в ближнем зарубежье трактуются как вклад в "партнерство" ради достижения тех или иных целей в глобальной или европейской политике. Взаимопонимание с Западом - вещь важная, пытаться строить партнерские отношения нужно, но ряд примеров прошлого, включая историю с соглашением 1907 года, говорят о том, что делать это мы должны, как минимум, удерживая позиции по всем азимутам.

 

¹ Сборник договоров России с другими государствами (1856-1917). М., 1952, с. 388.

² АВПРИ, ф. 144,"Персидский стол", оп. 488, 1907, д. 2292, л. 33.

³ Зиновьев И.А. Россия, Англия и Персия. С.-Пб., 1912, с. 50.

⁴ АВПРИ, ф. 144, "Персидский стол", оп. 488, д. 2293. Журнал заседания Особого совещания по вопросу о направлении русской политики по отношению к Персии. 17 и 19 декабря 1908, л. 89 об.

⁵ Зиновьев И.А. Указ. соч., с. 63-64.

⁶ Сборник дипломатических документов, касающихся событий в Персии, конец 1906-1911 гг., СПб., 1911, вып. 2, с. 158.

⁷ Там же, с. 172, 240-242.

⁸ British documents on foreign affairs. Washington, 1983. Ser. A, Russia, vol. 6, p. 112.

⁹ АВПРИ, ф. 144, "Персидский стол", оп. 488, д. 2296, л. 264.

¹⁰ Сборник дипломатических документов… С.-Пб., 1913, вып. 7, с. 259.

¹¹ Там же, с. 81.

¹² Сборник договоров России с другими государствами. М., 1952, №64.

¹³ АВПРИ, ф. 144, "Персидский стол", оп. 489, д. 599б, лл. 9-9 об.

¹⁴ Там же, л. 7 об.

¹⁵ Там же, л. 12 об.

¹⁶ Там же, лл. 12об.-13об.

 

Автор - третий секретарь постоянного представительства РФ при ОБСЕ.

 

"Международная жизнь". 2007.