Журнал «Золотой Лев» № 117-118 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

В.В. Аверьянов

 

Цивилизация против «цивилизаторов»

 

 

История международных отношений, в особенности международных экономических отношений, представляет собой смену волн интеграции и дезинтеграции. И сегодняшний день не является исключением из этого правила. Разговоры о победоносном шествии глобализации по инерции все еще не стихают, однако, сама глобализация на каждом историческом этапе имеет потолок своих возможностей. И потолок глобализации на данном этапе в большинстве регионов мира уже достигнут

В мае 2007 года в Индии широко отмечалось 150-летие так называемого «восстания сипаев». В российской прессе, в том числе и в изданиях, традиционно уделяющих внимание истории и культуре Индии, этот юбилей прошел практически незамеченным. Между тем для индусов события 1857–1859 гг. по значимости приближаются к завоеванию независимости, юбилей которого отмечался в январе этого года. (Тогда в Индию прибыл президент Путин и участвовал в принятии парада в Дели.)

«Восстание сипаев» было действительно очень важной вехой для становления всеиндийского национального самосознания. В середине XIX века Индия обрела уже тот геополитический вид, который она имела в дальнейшем и имеет до сих пор. К этому времени англичане господствовали практически на всем полуострове, активно прокладывая железные дороги, внедряя пароходы, телеграфы, английский язык. Сипаи, будучи основным военным и бюрократическим сословием, служащим опорой колониального режима, были в то же время и ведущим классом, в котором формировалось новейшее антиколониальное национальное самосознание. В результате ряда ошибок британской администрации и неблагоприятной внутриполитической конъюнктуры в мае 1857 года вспыхнуло небывалое по своей мощи восстание, охватившее почти все регионы центральной Индии. Европейцы избивались и уничтожались, их форты и дома сжигались, властителем был объявлен старый Великий Могол. Правда, не все регионы Индии примкнули к восставшим (верность англичанам сохранили Пенджаб, Мадрас, Бомбей, Хайдерабад). Практически сразу к мятежным солдатам стала присоединяться городская беднота, а также крестьяне, вооруженные самодельными мечами талварами и пиками. Вместе с бумагами администрации сжигались и налоговые документы – что символизировало освобождение индусов от колониального тягла. Впервые в истории Индии мусульмане и индуисты объединились для борьбы с общим врагом. Однако жестокость, с которой подавлялось восстание сипаев, превзошла в несколько раз жестокость мятежников. Военно-полевые суды англичан работали бесперебойно, повстанцев отправляли на смерть посредством жестокого расстрела – привязывая их к дулам пушек.

Результатом событий 1857–1858 гг. стал конец деятельности Ост-Индской компании и переход Индии под непосредственное управление королевы. Генерал-губернатор получил титул вице-короля, управляющего страной вместе с советом (пять членов). Индусов стали допускать к участию в управлении. Эти реформы знаменовали первый шаг к национальной независимости и первый символический акт консолидации индусов как нации (до этого можно было говорить об отдельных племенах, общинах и региональных группах, но не о единой нации).

То, насколько значимо сейчас для граждан Индии история восстания сипаев, говорит небывалый всплеск национальной гордости, связанный с показом в 2005 году фильма Амир Хана «Мангал Пандей», посвященного одному из легендарных героев сипайского восстания. История борьбы за национальную независимость в сознании индусов неотрывна от истории становления Индии как самостоятельного субъекта в глобальном мире. В этом смысле важно, что индусы в XX веке воспринимали Россию (СССР) как братский народ и дружественную цивилизацию, несущую, в отличие от англо-саксов, альтернативную идею глобального мира. Именно этой теме и был посвящен мой доклад «Формирование новой сбалансированной трансрегиональной системы: цивилизационный подход против цивилизаторского» на конференции «Национальное развитие в условиях глобальной интеграции» (Дели, 2007), текст которого публикуется ниже.

 

ДОКТРИНА ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО СУВЕРЕНИТЕТА

 

История международных отношений, в особенности международных экономических отношений, представляет собой смену волн интеграции и дезинтеграции. И сегодняшний день не является исключением из этого правила. Разговоры о победоносном шествии глобализации по инерции все еще не стихают, однако, сама глобализация на каждом историческом этапе имеет потолок своих возможностей. И потолок глобализации на данном этапе в большинстве регионов мира уже достигнут.

В ближайшее десятилетие должны обозначиться сферы влияния мощных макрорегиональных экономик с самодостаточными стратегиями активности, с собственными эмиссионными центрами, с самобытными культурными программами, укорененными в представлении о незыблемом цивилизационном суверенитете. К такому выводу пришли авторы «Русской доктрины», коллективного труда ученых и экспертов, предложивших свое видение развития страны, свою программу консервативных преобразований.

Говоря о суверенитете не национальном, а цивилизационном, мы несомненно разделяем известный подход к цивилизации как самостоятельному историко-культурному миру. На волне глобальной интеграции доминирует цивилизаторская логика, на волне же дезинтеграции свои позиции отвоевывает другая логика – цивилизационная, связанная с аутентичностью данной традиции, ее несводимостью к общечеловеческим категориям и даже отчасти с непереводимостью на другой язык. Для подлинного проникновения в иной историко-культурный мир к нему нужно подойти не как цивилизатор, идущий к дикарям и варварам, а как человек, признающий в другом мире самостоятельную цивилизацию, а также как носитель своего языка, признающий самобытный источник и собственную парадигматику иного языка. Этот иной язык нужно изучить, этот культурный мир постичь изнутри – обратиться на время как бы в иноземца, почувствовать себя в его языковой, культурной, этической «шкуре», чтобы действительно сметь делать о нем какие-то обоснованные суждения.

Цивилизационный подход приводит к пониманию культур как антропоморфных, человекоподобных сущностей. По очень многим своим параметрам историко-культурные миры действительно представляют собой целостности, подобные личностям. Поэтому цивилизации невозможно изучать без гуманитарных наук (не генерализующих, а индивидуализирующих, видящих в изучаемом объекте не случайный набор признаков, а целостное лицо, признаки которого связаны органически). Цивилизации невозможно полноценно изучать без форм знания, ориентированных на постижении неповторимых, персональных единиц жизни. Цивилизаторский подход в этом отношении лишен подлинной гуманитарности, он механистичен. Процессы же глобализации, понятой как цивилизаторство, связаны и с атомизацией породившего цивилизаторский подход общества, и с расщеплением идентичности отдельного человека. Не видя в мире одухотворенных, человекоподобных макро-структур, цивилизатор утрачивает и в себе полноценную духовность и гуманитарность. Обесчеловечивая макрокосм, он лишает души и микрокосм.

 

ИНТУИЦИИ РОЗАНОВА И КАРЛА ШМИТТА

 

Русский мыслитель начала XX века В.В. Розанов в одной из своих статей, посвященной юбилею войны 1812 года и победы России над Наполеоном, выразил надежду, что люди нового века вернутся к углубленному взгляду на окружающий мир, прекратят одностороннее разложение на элементы всего наличного бытия, включая естество самого человека, но осуществят новое «очеловечивание» природы: «Началом переворота было бы представление физико-химического мира под веяниями антропоморфизма, прозрение, что везде в природе уже предносится человек, что до известной степени природа пропахла человеком раньше, чем он родился». Следует признать, что эта розановская философская позиция и позиция, против которой он выступал, продолжают борьбу до сих пор. В нашей ситуации это борьба цивилизационного и цивилизаторского подходов. На уровне теории она отражает борьбу двух мировых тенденций: монополярной глобализации и многоголосой глобальной человечности, поборниками которой традиционно выступают Россия и Индия.

Говоря о Наполеоне, как одном из первых политических глобализаторов, объединителей Запада, Розанов подчеркивает, что в результате войны русские, прошед по Европе и познакомившись с ее культурой и бытом, усвоили многие элементы западного образа жизни. Однако Россия не увидела и не могла увидеть в побежденном Западе того «историзма», который отвечал бы ее размаху. Вместо насущного пути от атомов к человеку и далее к космосу русские заразились совершенно не нужным нам нигилизмом, духовным вирусом разложения космоса и атомизации самого человека, – заразились этим вирусом от побежденных носителей не высшей, а просто-напросто старейшей культуры (поэтому Розанов сравнивает Европу с Персией Дария, а Россию с Элладой Александра): «Случилось то, что позднее случилось с Эллинами при Александре Македонском: победитель заразился от побежденного началами его духа и цивилизации. Мальчик бросился жадно и любопытно на старческие сладости и пороки, на старческую мудрость, на старческую расслабленность и изнеженность».

Идею о человекоподобии природы, в том числе природы социальной, столь ярко представленную Розановым, убедительно развивал спустя несколько десятилетий (уже учитывая опыт двух мировых войн) немецкий мыслитель Карл Шмитт, в работе которого «Новый номос земли» было предложено точное и глубокое моделирование нынешней мировой ситуации, ситуации XXI века. Шмитт набросал три сценария будущего: называя их современными терминами, это, во-первых, тотальный глобализм, во-вторых, альтер-глобализм при доминировании атлантистских сил, наконец, многополярный номос земли (о котором громко заговорили «на Востоке» в эпоху Горбачева и Дэн Сяопина): «Первой и по-видимости самой простой возможностью, – говорит Шмитт, – было бы то, что один из обоих партнеров сегодняшней всемирной противоположности победит другого. Сегодняшний дуализм Востока и Запада был бы тогда только последней стадией перехода к окончательному, закрытому единству мира. (…) Вторая возможность состояла бы в том, что делается попытка удержать структуру равновесия прежнего номоса… Это означало бы, что известное из истории морское владычество Англии усилилось бы до соединения морского и воздушного господства. Здесь, правда, следует говорить не о маленькой островной Англии, а нужно учитывать только Соединенные Штаты Америки. Они являются, так сказать, самым большим островом… Третья возможность основана также на идее равновесия. Но не того равновесия, которое держится и контролируется комбинацией глобального морского и воздушного господства, осуществляющей мировую гегемонию. Может быть так, что образуются многие самостоятельные большие пространства или блоки, которые осуществят между собой равновесие и тем самым установят новый порядок Земли». говорит Шмитт,

Шмитт и Розанов по-разному оценивают смысл наполеоновских войн. Для Шмитта большое значение имела надежда Гете, «что благодаря власти и мудрости Наполеона Англия будет побеждена и твердая суша опять вступит во все свои права». Для Розанова понятно, что Россия, вовлеченная во внутриевропейский кризис и европейскую жажду переопределения «номоса земли», несет в себе залог совсем другого переопределения и потому идет по Европе и по западной душе, как бы скользя, не открывая ей свою заветную мысль, оставаясь «вещью в себе». «Русские духа не принимают, – писал Розанов в статье «Возле русской идеи». – Чужие, соединяясь с нами, принимают именно дух. Хотя на словах мы и увлекаемся будто бы “идейным миром” Европы… Это только так кажется».

 

РОССИЯ: МИССИЯ СДЕРЖИВАНИЯ

 

В XX веке социализм и коммунизм стали для России естественным результатом цикла поверхностной вестернизации ее образованных элит, стали повторением соблазна, еще одним кругом усвоения системных слабостей западноевропейской цивилизации. В советский период линия цивилизаторская и цивилизационная сложно переплелись и породили на русской почве противоречивый сплав западничества и самобытности. Советское время было обострением вопроса о правдах интеграции и дезинтеграции. В ответе на этот вопрос русский дух, облеченный в одежды марксизма, оставался непоследовательным, лишенным необходимой для полномасштабного формулирования своей миссии духовной составляющей.

Тогда Россия осознала и предъявила себя миру как один из двух полюсов мирового развития. Проблема эпохи глобального противостояния двух супердержав и двух блоков состояла в том, что миру предлагались не две половины правды, а две полуправды. Иными словами, за доминирование боролись две неполноты, фактически два вида лжи. Один из этих миров, источник цивилизаторства и глобализации, временно примерил на себя маску поборника свободы для всех культур и народов, был вынужден согласиться на деколонизацию «третьего мира». Второй из этих миров, носящий на себе личину социалистической глобализации, осуществляющий опеку «старшего брата», тем самым частично извратил принцип цивилизационный, принцип самостоятельности культурно-исторических миров. Тем не менее, именно Россия в формате СССР подталкивала Запад к освобождению колоний, выводу Индии, Африки, Азии из-под контроля колонизаторов, из логики развития, навязанной цивилизаторами. Как Запад, так и Россия под влиянием друг друга исказили собственные исторические миссии. Цивилизаторы Запада были вынуждены изображать лояльность цивилизационному подходу. Носители цивилизационного духа Востока, дабы донести свою полуправду до других стран, изображали из себя цивилизаторов, пытались внедрить во всех странах и народах коммунистический стандарт и стереотип.

Однако реальная миссия России как самостоятельной цивилизации и мировой державы состояла вовсе не в распространении идеалов интернационализма и философии социальной революции. Это было лишь ограниченным эпохальным выражением другой, более глубинной миссии. Проявившаяся в истории невольная миссия России – снимать европейские (начиная с папских), а если присмотреться, то и азиатские (монголы, османы) претензии на мировое господство, сдерживать тех, кто жаждет такого господства. Это миссия хотя и «негативная», «отражающая», но по своему архетипу самая высокая (миссия Хранителя гармонии, Спасителя мирового лада).

В своем ярком выступлении на нашей конференции профессор Бамбри задался вопросом и адресовал его нам: «Где та Россия, которая вела за собою значительную часть всего человечества?». Мы можем уверенно ответить: Россия никуда не делась, она ищет свои пути в XXI веке, ищет пути для самой себя.

Вместе с утратой своей идеологической миссии, как мы надеемся, временной утратой, Россия лишилась и миссии геополитической. Как следствие, вокруг России образовался вакуум СНГ, пояс пустоты, затягивающий в себя ресурсы, направленные на разрушение традиционных имперских укладов России и союзных ей народов. Между тем, Россия всегда формировала на своем имперском пространстве многочисленные острова взаимопонимания и стабильности. Она не выталкивала хаос на периферию, как это свойственно цивилизаторской культуре, а создавала параллельно нескольких центров излучения гармонии. Россия всегда воспроизводила архетип цивилизационный – архетип многополярной гармонии, признания существования нескольких самобытных культурных миров, признания их права на развитие и взаимодополнение.

 

ГЕОПОЛИТИКА БОЛЬШИХ СКРЕП

 

В «Русской доктрине» мы предложили концепцию «геополитики больших скреп». Будучи направленной на наиболее крупных партнеров России в Евразии, эта концепция предусматривает достаточно эффективное решение проблемы интересов России в странах СНГ. При выстраивании такой «геополитики больших скреп», то есть стратегических партнерских союзов с Китаем, Японией, Индией, исламским миром, пустота вокруг России «рассосется» сама собой, поскольку будет лишена подпитывающих ее объективных ресурсов и источников существования.

Сейчас, когда мир, и в первую очередь страны Евразии, входят вновь в этап дезинтеграции и макрорегионализации, все большее значение и опасность для наших культур будут представлять уже не столько западные стандарты, сколько крайности исламизации и китаизации. Перед русской Культурой в XXI веке стоит задача выстроить максимально ровный полумесяц взаимодействия с цивилизациями Старого Света. Нельзя допустить ни односторонней «китаизации» русского сверхмодерна, идущего на смену постмодерну, ни его чрезмерной «исламизации». Большой стиль России должен соединить в себе малые культурные стили: православно-конфуцианского хозяйствования, офицерско-самурайской чести и доблести, христианско-исламского эсхатологизма, русско-индийского гуманитарного самосознания.

В этой связи представляется, что Россия пока имеет шанс предложить своим партнерам определенные решения, определенную роль, которая сделала бы ее уникальным и незаменимым элементом новой мировой системы. В отношении восточных и южных соседей это передовые технологии, связанные с оборонной индустрией и новейшими военными технологиями, с безопасностью в непосредственном смысле, а также в более широком смысле – то есть национальной безопасностью государств-партнеров и даже континентальной безопасностью в целом. Военный и военно-технический аспект построения нового евроазиатского баланса для России крайне важен, хотя это именно аспект, а не самодовлеющая ценность. За безопасностью вытягивается целая цепочка других необходимых факторов сотрудничества. Сохраняются и передовые возможности России по интеллектуальному обеспечению глобальной системы безопасности, в том числе и гуманитарному обеспечению большой коалиции держав на Востоке.

Говоря о культурной, интеллектуальной составляющей взаимодействия, нужно учитывать также, что традиционно на Востоке по отношению к России присутствует значительный невостребованный потенциал комплиментарности. Он недостаточно задействован в нашем информационном, в нашем культурном взаимодействии. Существует необъятный нереализованный потенциал этого взаимодействия многих держав Евразии между собой. До последнего времени российское экспертное сообщество на эту тему практически не работало, оставляя это поле деятельности народной дипломатии, общественным энтузиастам. И в этом смысле наблюдается явный регресс по отношению к восточной политике Российской империи и СССР. Это особенно важно отметить на данной конференции, поскольку Индия и Россия – это центры гармонизации в Евразии, излучающие энергию равновесия, два мощных центра гуманитарных технологий и проявления воли к континентальному согласию.

 

Праваяу, 20.06.07.


Реклама:
-