Журнал «Золотой Лев» № 113-114 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

А. Шубин

 

Путин: Нормализованная Россия

 

Принято противопоставлять общественные и политические системы, существовавшие при Ельцине и Путине. Что же, некоторые различия есть, мы о них скажем. Но социально-политическая структура, возникшая к середине 90-х, осталась принципиально той же и в середине нынешнего десятилетия. Ельцин остается не только отцом РФ, но и создателем ее современного общественного и политического строя. Путинский режим лишь модификация, естественная стадия в развитии ельцинского.

Именно при Ельцине возникли и "олигархический капитализм", то есть система крайне монополизированного и бюрократизированного бизнеса, в котором контроль над собственностью сконцентрирован у нескольких номенклатурно-коммерческих групп, и президентская республика, в которой решения могут приниматься без оглядки на мнение оппозиции и слабого гражданского общества. Практически все грехи, которые находят сегодня у Путина, можно в той или иной степени найти и у Ельцина. И это естественно - ведь грехи эти вытекают из структуры общественных отношений, возникшей после революции конца 80-х - начала 90-х и покончивших с ней развала СССР и переворота 1993 года. Путин не совершал не то что новой революции, но и каких-то структурных реформ, так что различия стиля их правления не могут быть качественными.

После революций нередко возникают режимы "нормализации". Такие режимы призваны стабилизировать общество после потрясений кризиса индустриального общества. Этот режим имеет собственную инерцию, и после выполнения своих задач может устраняться с помощью политических скандалов (вариант "Уотергейта") и бархатных революций, или преодолеваться в ходе сознательно проводимых властью социал-либеральных реформ. Нормализация - это не возвращение к дореволюционному "застою", это - консервация результатов революции. При этом Система отторгает отдельных людей, которые "не вписываются" в состояние покоя. Но не будем принимать устранение Березовского, Гусинского и Ходорковского за ликвидацию системы олигархического капитализма. Сместились акценты, некоторые элементы в структуре Системы, в сплаве чиновничества и бизнеса влияние номенклатуры стало еще больше. Эта Система - сильнее Путина и будет сильнее любого президента, который не решится менять сами принципы формирования собственности и господствующей элиты.

В период правления В.Путина были выполнены задачи "нормализации" после потрясений конца 80-х - начала 90-х гг. Была заморожена обреченная на разложение, неустойчивая модель олигархического капитализма.

Но замораживание не могло быть длительным хотя бы потому, что система-то является периферией глобального пространства. Такой ее создали при Ельцине. И в 2004-м процесс либеральных реформ активизировался. Руководство страны сочетает курс на интеграцию в глобальное сообщество с использованием некоторых советских традиций, причем эта политика проводится односторонне - сохранение и приумножение государственно-бюрократического наследства СССР (в смысле "державности", широты полномочий чиновников, номенклатурных привилегий и льгот) и в то же время разрушение низовой постсоветской социальной ткани. Уже в 2005 году в связи с монетизацией это вызвало острое социальное сопротивление, и режим показал, что он всерьез боится социальных движений, что при всей своей грозности в отношении отдельных предпринимателей и интеллектуалов он также неустойчив, как и в период правления Ельцина.

Когда от Путина потребовали лечения многочисленных социальных язв, появились национальные проекты - точечные траты (с частичным "распилом") той дольки золотовалютных резервов, которую "суверенной" России разрешили забрать из западных банков. И хотя каждый день телевизионные бойцы идеологического фронта рассказывают о победах нацпроектов, пиар и хитрости статистики - плохая замена реальным доходам за реальный труд, безопасности и человеческому достоинству.

Казалось бы, для роли выхлопного клапана социальной системы и индикатора массовых настроений чудно подходит Государственная дума. В 1993 году она как раз для этого и конструировалась - маловластная (чтобы не угрожала президентской вертикали), но плюралистичная. Но здесь как раз путинская олигархия в силу ее более выраженного служилого характера предпочла отказаться от ельцинского изобретения. Страх перед конкуренцией сыграл с режимом злую шутку. Зачистив предвыборное поле от "лишних партий", резко усилив административный нажим на избирательный механизм (не говоря уже об "отдельных фактах" прямых подтасовок, которые вскрываются то там, то здесь "в виде исключения"), власть убедила большинство населения в том, что депутаты не выражают их интересов. Часть народа и вовсе не ходит на выборы, а часть на них регулярно "проигрывает". При этом электорат "партии власти" должен составлять треть наших знакомых, но, вероятно, находится в подполье. Мне лично путинисты встречаются очень редко (а их должно быть много в любом месте). Так что "проигравшим" очень трудно поверить в честные выборы.

Партии, которые раньше были отключены от исполнительной власти, теперь отключаются и от выборов. Но они не уничтожаются, отступая в нишу гражданского общества, формируя там колонны для новой атаки на режим - стоит тому только оступиться. Разница по сравнению с ситуацией, сложившейся после расстрела Белого дома Ельциным, не столь велика.

Если верить государственному телевидению, политическая жизнь кипит на парламентской трибуне. Но реальные решения принимаются в узком пространстве между администрацией президента, правительством и губернаторами, за каждым из которых стоит клиентела бизнеса. Так было и при Ельцине, но он предпочитал прятать авторитарную вертикаль власти за флер "политического плюрализма". Отсюда и стиль относительной терпимости - Ельцин не был мстителен к проигравшим противникам. Они были нужны ему как элементы этого политического марева, которое не влияло на принятие ключевых решений.

Администрация Путина предпочла заменить марево на жесткую ширму, на которой жирными буквами написано: "Суверенная демократия". Населению этот лозунг мало что сообщает, у большинства интеллектуалов вызывает то скепсис, то иронию. Но разговоры о суверенитете при настойчивом стремлении глобализироваться (борьба за вступление в ВТО, например) превращаются лишь в благие пожелания. Зато Западу дан "внятный сигнал": российская олигархия требует права самостоятельно "володети" своим улусом глобального ханства. Суверенитет в наше время - это не полная самостоятельность, а что-то вроде автономии (как в свое время говорили борцы за перестройку - суверенитет республики в составе СССР).

Хрупкость нормализации (в отличие от вязкого застоя) делает ее крайне зависимой от внешних обстоятельств. Прежде всего, внешнему миру открыта экономика России, и после распада СССР носит она откровенно периферийный характер. С 1999 года начался восстановительный рост экономики. Но он имеет свои пределы. Превышение советского уровня промышленного развития в условиях сузившегося рынка невозможно без качественной модернизации технологий. А этого пока не происходит, и на то есть причины - разрушение советского индустриального комплекса привело к тому, что отечественные предприятия замкнулись на другой комплекс, ядро которого находится за пределами страны. Рост начала XXI века обусловлен глобальными факторами (прежде всего ростом цен на энергоносители), а не какими-то усилиями Кремля. Но такой рост оказывается злокачественным, давая преимущество сырьевым отраслям. Лозунг "Россия - великая сырьевая держава" отличается от ельцинской реальности ("Россия - большой сырьевой придаток") только ценами на нефть и газ. Но если Ельцин при низких ценах на нефть пытался вести себя в СНГ вежливо, сохранять рынки, то нынешние сырьевые олигархи и их кремлевско-газпромовская фракция умудрились перессорить Россию с Украиной и Белоруссией настолько, что впору говорить о новом Беловежье.

В итоге наиболее перспективной областью высокотехнологического производства при нынешних условиях разделения труда оказывается ВПК, который теперь также носит экспортный характер. Превращение ВПК в организующее ядро промышленности связано с тревожной перспективой превращения Министерства обороны и ФСБ в организующее звено общества. Возможно, единственный социальный смысл конкуренции Иванова и Медведева и заключается в выборе преобладающей тенденции - военно-промышленной или сырьевой.

Однако и здесь не будем забывать, что место страны в мировом разделении труда определяется не в Кремле. При всем "суверенитете" кремлевской "демократии", базис, корни силы ее фракций лежат за пределами не только Москвы, но и России.

ХХI век начинался как глобальный. Соответственно, система власти, которая возникла в этом мире, имеет глобальную структуру. В ней существует глобальная элита. Ее штабы располагаются преимущественно в странах Запада, там им удобнее существовать. В этом отношении, например, мы можем говорить о взаимоотношениях России и Америки только условно. Есть отношения правящих групп этих стран, но в каждой из них действуют влиятельные силы, играющие против собственных правителей на глобальном поле. Сегодня борьба идет не столько между государствами, не между США и Евросоюзом, а внутри Америки, внутри Европы. Политическая борьба в начале XXI века ведется двумя основными группировками мировой либеральной элиты - социал-либеральной и неоконсервативной.

Отношение двух "глобальных партий" к России и постсоветскому пространству в целом носит сугубо утилитарный характер. Россия для них - поле противоборства между собой за источники сырья, инструмент дипломатической борьбы, "громоотвод" международного терроризма (точнее, тех его групп, которые не контролируются в данный момент). С 2009 года, когда социал-либералы ("демократы") резко усилятся после победы на выборах в США, начнется новый передел влияния в мире. Я уже не говорю о перспективах глобальных социально-экономических сдвигов. Увы, российская социально-экономическая (а значит, и политическая) система на фоне этого волнующегося моря выглядит устаревшим, износившимся танкером. Либо она использует имеющееся у нее горючее, чтобы двигаться в какой-то постиндустриальный порт, либо останется привязанной к нефтяной вышке, где ее и разобьют волны. Возможно, здесь и лежат пределы ельцинской системы, этапом развития которой был режим Путина.

 

РЖ, 23.05.07


Реклама:
-