Журнал «Золотой Лев» № 113-114 - издание русской
консервативной мысли
Д.С. Львов,
академик РАН,
руководитель секции экономики
Отделения общественных наук РАН,
доктор экономических наук
«Хромое
общество» может внезапно рухнуть[1]
Мы плохо работаем,
потому что плохо живем
–
Дмитрий Семенович, 15 февраля Владимир Путин заявил, что с 2007 года Россия
начинает новый этап в развитии экономики, инновационный, с опорой на
диверсификацию промышленности. Газета «Коммерсант», что называется, по горячим
следам, с 27 февраля по 6 марта провела опрос среди 94 топ-менеджеров и
собственников российских компаний. Вопрос им предложили такой: насколько вообще
возможен инновационный рост российской экономики в условиях ее нынешней высокой
зависимости от топливно-энергетического сектора? 53,2% участников опроса
полагают, что такой сценарий вполне реализуем, но только при поддержке
государства. Примерно в полтора раза меньше респондентов (36,2%) считают
инновационный путь развития для России бесперспективным. Не могли бы вы
прокомментировать эти данные?
– Честно сказать, меня радует, что такой высокий процент
деловых людей реально оценивает роль государства в развитии экономики. Однако
что касается конкретного ответа на ваш вопрос, я бы сказал так: нет, наша
экономика к инновационному прорыву не готова. А точнее, будет готова, если
одновременно с такой постановкой власть поставит и другую задачу: качественное
повышение жизненного стандарта.
Я считаю, что в настоящий момент огромное значение имеет
психологическое состояние людей. Фактически этот фактор приобретает мощный
экономический эффект. Вот недавно у нас за неделю по причине так называемых
техногенных катастроф погибло несколько сотен человек. Да никакие это не
техногенные катастрофы! Придумали красивое слово, чтобы хоть как-то оправдать
неумелое руководство делами. На самом-то деле причина в низкой квалификации
людей, из-за которых эти катастрофы произошли. За последние 15 лет
деградировало качество профессионального исполнения своих обязанностей
руководителями всех уровней. И одновременно с этим возросла степень моральной
профессиональной безответственности.
– Неудивительно. Сейчас к руководству в экономике, технике
и так далее пришло поколение, которое в 1980-е годы было еще детьми. А сегодня
эти «дети перестройки», которая сильно способствовала психологической и
профессиональной деградации людей, образно говоря, взяли в свои руки штурвал
современного лайнера, пришли на руководящие посты…
– Не стану спорить, но думаю, что причина этих и подобных
катастроф имеет и чисто экономические корни. Ученые Академии наук давно уже
пришли к выводу, что главной диспропорцией, сдерживающей экономический рост и качество
экономики, является недопустимо низкая заработная плата наемных работников. При
таком низком уровне зарплаты как можно ожидать высокопрофессионального
исполнения своих обязанностей, ответственности, вообще желания постоянно в
действительности, а не для показухи совершенствовать свое профессиональное
мастерство?
Мы еще тогда обращали внимание руководства страны на то,
что если по среднечасовой производительности мы отставали от США примерно в 3,6
раза, то по часовой заработной плате, в долларовом эквиваленте, – в 9,6 раза.
От Великобритании наше отставание по часовой производительности труда
составляло 2,9 раза, а в почасовой зарплате – более чем в 8 раз. Для Германии
это соотношение выглядело так: 3,6 на 13,4; Франции – 3,8 на 8,5; Японии – 2,8
на 7,2, Канады – 3,1 на 10 и т.д. Вот в каких величинах может измеряться наша
дополнительная эксплуатация труда.
Сейчас много пишут о том, что прирост нашего ВВП идет
только за счет нефти и газа. Это заблуждение, которое дорого обходится всем
нам. Легко подсчитать, что примерно на четверть он формируется за счет
хронической недоплаты заработной платы наемным работникам. Причем к последним в
первую очередь относятся наши бюджетники, то есть наиболее социально
незащищенная часть общества. Именно эту часть, составляющую интеллектуальное
ядро России, мы постоянно делаем относительно все беднее. Что происходит из-за
нерешенности этой проблемы?
Главное следствие: прирост ВВП за счет недоплаченной
заработной платы резко сокращает конечный потребительский спрос, создает огромный
инфляционный навес, усиливает диспропорцию между стоимостной и
материально-вещественной структурой экономики. В результате наемному работнику
теперь приходится обменивать свою нищенскую зарплату на продукцию и услуги,
цены на которые стремительно приближаются к мировым. Организация Объединенных
Наций давно уже признала, что часовая заработная плата ниже трех долларов
выталкивает человека из нормального воспроизводственного процесса, притупляет
мотивацию работника к принудительному труду. Наша часовая заработная плата
сегодня примерно вдвое ниже этого минимума.
Давно настало время развеять стародавний советский
стереотип, что мы, дескать, плохо живем потому, что плохо работаем. Мировая
статистика и наш собственный опыт опровергают этот тезис. Следует признать
другую истину – мы плохо работаем потому, что плохо живем.
Главный замысел реформ, с нашей точки зрения, должен был бы
состоять в повышении оплаты труда, в поддержке ее подъема крупномасштабным
структурным маневром по переориентации экономики на научно-технический
прогресс, на развитие потребительского сектора. В самом начале реформ в
качестве первоочередной задачи мы предлагали довести долю заработной платы в
нашем ВВП до уровня аналогичной ее доли в ВВП западных стран. Подъем оплаты
труда рассматривался тогда нами не как отдаленное следствие, а как ключевая
предпосылка реформы. С этого нужно было начинать. Как мы утверждали тогда (а
многие из нас, и я в их числе, стоят на той же позиции и сейчас), ликвидация
диспропорции в оплате труда развязала бы многие узлы в экономике. Только на
этой базе сыграли бы свою позитивную роль меры по либерализации экономики и
преобразованию отношений собственности.
К сожалению, для России и ее населения с самого начала
реформ был запущен механизм, действующий в прямо противоположном направлении.
Центральная идея реформы была подменена. Первоначальный ее замысел табуирован.
На любые попытки вернуться к нему был ответ: вы хотите еще больше инфляции?
Ссылками на объективные сложности переходной экономики и тяжелое наследие
социалистического прошлого правительство прикрыло свои тактические просчеты и
неудачи.
– Научное экономическое сообщество пришло к этим выводам
действительно еще в самом начале реформ?
– Да в том-то и дело, что гораздо раньше! Эта идея
сформировалась в рамках Академии наук СССР еще в конце 1970-х – начале 1980-х
годов в ходе крупномасштабных исследований по Комплексной программе
научно-технического прогресса.
Ясное дело, реализовать этот замысел сейчас, когда
производство сократилось вдвое и система управления экономикой пошла вразнос,
гораздо труднее. Но вернуться к нему – единственный выход. По моему убеждению,
без этого никакого инновационного прорыва в развитии экономики не будет. Это
руководящий принцип и определяющая цель ближайшей перспективы. Разумеется,
чтобы этот принцип и эта цель не выглядели безответственным популизмом,
необходимо обстоятельно взвесить все факторы, на которые можно было бы
опереться, – макроэкономические, институциональные, социальные, политические.
Определяющая роль в реализации принадлежит экономической науке, ее
подготовленности к решению сложнейшего комплекса проблем, выстраиваемых на пути
к поставленной цели.
Однако с позиций сегодняшнего дня проблема роста заработной
платы приобретает новое звучание. Речь идет не только о количественном прямом
выражении в денежных знаках за проделанный труд. Есть и другие, вполне
доступные источники повышения жизненного уровня населения. Подоходный налог с
дохода до 20 тысяч рублей надо просто упразднить. А так называемая дачная
амнистия – это же смех. Ничего не облегчили народу. А надо действительно
облегчить. Надо предоставить право собственности тем, у кого 10–15 соток, на
землю и постройки и ничего с людей не брать, никаких налогов. Дайте же наконец
народу спокойно пожить. Люди, граждане России, давно заслужили это своим
трудом, трудом своих родителей, бабушек и дедушек. Пусть все пользуются всем
этим бесплатно. Но вот если ты решил продать эту дачу по рыночной стоимости,
вот тут уж, извини, государство с тебя возьмет налог по полной ставке. Если же
детям оставляешь эту дачу – пусть и они пользуются бесплатно.
В цене интеллект, а не железо
– Следующий вопрос. Современное постиндустриальное общество
совершило решительный поворот к экономике знаний. В этой экономике ценится не
железо и машины, а результаты интеллектуальной деятельности ученых,
специалистов, новаторов…
– Если я правильно понимаю, президент именно это имел в
виду, когда поставил задачу перехода к инновационному этапу развития?..
– Да, но мало только поставить задачу. Интеллектуальная
рента в экономике знаний активно замещает природно-сырьевую ренту и
превращается в определяющий фактор общественного развития. В этих условиях вся
система общественных предпочтений начинает работать на усиление роли и значения
творцов новых знаний, новых информационных технологий, продуктов и услуг,
принципиально меняющих направление формирования и структуру использования
национального валового продукта. А значит, нужно обязательно идти дальше: рост
заработной платы создателей новых знаний должен идти с опережением по отношению
к работникам материального производства.
Если серьезно озаботиться стратегическими вопросами
развития страны, то необходимо уже сейчас, и немедленно, перенаправить
действующие приоритеты с нефти и газа на науку и новые интеллектуальные
продукты. Решение этой задачи невозможно вне рамок кардинального пересмотра
заработной платы работников творческого труда, всех тех, кто повышает
конкурентоспособность нашей экономики. Поэтому предлагаемая нами реформа
заработной платы должна начинаться прежде всего с переоценки значимости
творческого труда, роста заработной платы создателей новых знаний.
– Нельзя ли немного подробнее о том, что лежит в основе
этого тезиса?
– Я не открываю никакой тайны. Современный мир стоит на
пороге новой революции. На смену индустриальному миру идет другой – основанный
на знаниях. В экономике знаний уже не металл и бетон, не гиганты промышленной
индустрии стоимостью в десятки и сотни миллиардов долларов, а интеллект
человека, его способность создавать новые знания становятся главной
производительной силой общественного развития.
Опыт последних десятилетий подтверждает, что на роль
лидеров мирового развития закономерно претендуют страны, имеющие наиболее
высокий уровень образования, науки, культуры и, конечно же, духовности.
Поддержание и умножение научно-образовательного потенциала обходится ныне
дорого. Но без него нет и не может быть инновационного общества, способного к
быстрому саморазвитию.
Обесценившийся медяк нефтяных олигархов
– Интеллектуальная рента в экономике знаний превращается в
фундаментальный источник социально-экономического развития, замещающий
значительную часть природной ренты. Это едва ли не единственная по-настоящему
козырная карта, которой мы располагаем. И она должна быть пущена в ход в ближайшие
10–15 лет, иначе она обесценится до нуля. Наш анализ показывает, что если
Россия ставит своей целью уже в относительно недалеком будущем превратиться в
передовую экономическую державу, обеспечивающую достаточно высокие
потребительские стандарты для своего населения, то альтернативы курсу на
восстановление и развитие науки и образования, всего наукоемкого промышленного
сектора нашей экономики у нас просто не существует.
Решить эту проблему в рамках нынешней топливно-сырьевой
парадигмы принципиально невозможно. Сохранение прежней парадигмы ведет к
следующему.
Во-первых, к консервации уровня жизни для подавляющей части
нашего населения.
Во-вторых, сырьевая парадигма неизбежно будет усиливать и
без того острую проблему занятости трудоспособного населения страны.
В-третьих, ориентация на сырьевой сектор существенно
обострит противоречие между высоким общим уровнем образованности населения и
потребностями хозяйственной практики. Миллионы квалифицированных специалистов
окажутся просто не у дел.
В-четвертых, следует признать бесперспективными надежды на
то, что развитие сырьевого сектора будто бы в состоянии породить дополнительные
финансовые ресурсы, достаточные для возрождения в будущем российской
обрабатывающей промышленности. Этих ресурсов, как показывает практика, едва
хватает для поддержания на приемлемом уровне обновления капитала в самих
сырьевых отраслях.
– Ваш тезис об опережении размера зарплаты в инновационных
отраслях выглядит в достаточной степени логично, но где взять средства для
этого?
– Вопрос об источниках дополнительного финансирования труда
создателей новых знаний может быть решен элементарно в нынешней системе
бюджетных отношений. Для этого необходимо только изменить механизм первичного
распределения чистого дохода: повысить нагрузку на сверхдоходы крупного
бизнеса, а также на недвижимое имущество и землю, принадлежащую отдельным его
представителям. Уже ряд лет я выступаю за то, чтобы в этих целях создать в
системе бюджетного планирования специальный счет для аккумуляции доходов и
расходов будущих периодов.
Налогозамещающий механизм рентных платежей
В отличие от многих других стран, основной вклад в прирост
совокупного чистого дохода России вносит не труд и даже не капитал, а рента –
доход от использования земли, территории страны, ее природных ресурсов,
магистральных трубопроводов, средств сообщения (транспорт и современные
средства связи), от монопольного положения производителей важных видов
продукции, пользующихся повышенным спросом на рынке. На долю ренты приходится
сегодня 75% общего дохода. Вклад труда – в 15 раз, а капитала – примерно в 4
раза меньше.
Но сегодня рентный поток доходов в своей подавляющей части
не попадает в государственную казну, а идет в карман тех, кто оказался во
властных или околовластных структурах, в криминальном бизнесе. В определяющей
мере это результат действующей у нас налоговой системы.
Главной составляющей налоговых доходов, как это ни
покажется парадоксальным, является труд, а более точно – фонд оплаты труда. Так
строится у нас система бухгалтерского учета и калькулирования, исчисления
налогооблагаемой базы. В результате получается, что около 70% налоговых доходов
у нас прямо или опосредованно связаны с фондом оплаты труда. Но в то же время,
как мы уже отмечали, наша заработная плата является одной из самых низких в
мире. Отсюда непостижимый парадокс: самый угнетенный фактор производства – труд
– якобы создает основную часть дохода России. На самом деле это, конечно же, не
так. Это результат искаженных пропорций между первичными факторами
производства. Отсюда и проистекает столь неоправданно высокая нагрузка на
доходы бизнеса и населения, что свидетельствует о крайней неэффективности
действующей у нас системы налогообложения. Она угнетает бизнес, сдерживает рост
заработной платы и конечного спроса, искусственно увеличивает затраты на
производство отечественной продукции и снижает ее конкурентоспособность,
стимулирует сокращение рабочих мест в экономике.
Мы живем будто бы в некой виртуальной экономической
системе. А между тем в реальной жизни значительная часть рентного дохода
проходит мимо казны и присваивается нефтяниками, газовиками и другими
недропользователями.
Чтобы исправить этот экономический нонсенс, нужна другая
модель изъятия рентного дохода. Важно, чтобы эта модель не основывалась на
сегодняшнем соотношении факторов производства. Ее универсальный смысл и
долгосрочная динамика как раз и состоят в том, чтобы обеспечить
последовательный переход от ренты природных ресурсов к интеллектуальной ренте.
Модель должна исходить из того, что на смену природной
составляющей, неизбежно затухающей доходности от использования обществом
невоспроизводимых или частично воспроизводимых природных ресурсов должна прийти
интеллектуальная составляющая, связанная с развитием науки, образования,
современных информационных технологий, увеличением доли наукоемкого сектора
экономики.
– И все-таки я бы хотел еще раз вернуться к главному
вопросу нашей беседы: вправе ли мы сейчас ставить вопрос о переходе к
инновационному этапу развития экономики? Мне лично многое из того, что вы
привели в качестве анализа нынешнего состояния экономики, кажется бесспорным,
но мне трудно согласиться с тем, что не надо было и ставить такую задачу, а
вначале нужно исправить нагроможденные ошибки. Я исхожу из элементарных
управленческих канонов: постановка задачи всегда должна на какой-то
исторический момент опережать имеющиеся возможности. Если не задать это
опережение, то ничего и не будет…
– Я с вами не спорю. Но давайте несколько иначе развернем
обсуждение. Я скажу так: постановка задачи своевременна. Мой же ответ
заключается в следующем: нельзя правильную постановку задачу бросать саму по
себе. Поясню. Правительство ставит задачу о переходе к инновационному этапу
развития и одновременно с этим исходит из того, что не собирается отказываться
от плоской шкалы налогообложения. Но в этом случае одна мысль полностью
перечеркивается другой. Нелогично! Вот на что я обращаю внимание.
Повторяю: задача поставлена своевременно. Но одновременно
следует сразу же пойти и дальше. Ведь если мы сегодня на инновационной основе
не займемся структурной промышленной политикой, мы с огромной вероятностью
рискуем превратиться действительно только в суперсырьевую державу.
Президент должен не только назвать цифру инвестиций в этот
новый этап (цифру эту, кстати сказать, надо значительно увеличить), но он
должен сказать одновременно и следующее: нужно изменять и методы управления
экономикой в соответствии с новой задачей, в сфере управления экономикой нужно
прежде всего создать новую модель взаимодействия бизнеса с государством.
Вы знаете, что я давно настаивал на том, чтобы государство
забирало природную ренту. И с удовлетворением отмечаю, что в последние годы
государство многое сделало в этом направлении. Экспортные пошлины на нефть
сделали очень высокими, и это правильно. Но что же они сделали дальше-то?!
Правительство с большим трудом собрало деньги и тут же отдало их на Запад! А
зачем же тогда собирали?!
Смотрите, что делает Кудрин. 100 миллиардов долларов,
накопленных в стабилизационном фонде, он отдал за границу. Под предлогом, что
вот тут у нас в стране большая инфляция, и поэтому я их разместил на Западе,
где инфляция меньше. Но это же преступление! 100 миллиардов ренты взял в свои
руки и тут же отпустил. Теперь они все в ценных бумагах – попробуй их вытащи
оттуда. Кудрин говорит: это на черный день, про запас. Но он заблуждается.
Хорошо, если по недомыслию. Ты их в хорошие, не черные, дни не можешь получить.
А сейчас же они завязаны на вторичном рынке! Плюс политический международный
фактор. Какой же идиот отдаст тебе деньги, когда у тебя будет черный день?! Да
закупи ты на эти деньги заводы, привези сюда, смонтируй.
Дороги! Что такое Россия? Это дороги – нацпроект № 1. Ведь
Россия – мост между странами и цивилизациями. В этом предопределении наше
огромное преимущество. Северный морской путь, ледоколы, Транссиб – вот куда
употреби деньги, собранные на природной ренте. Оживи этот край! Это авиационные
проекты. ГОЭЛРО-2. Вот наш национальный проект!
Возьмется за это частный бизнес? Если будут государственные
гарантии – с дорогой душой. Но тогда государство должно снять с бизнеса
тяжелые, а самое главное, неэффективные ограничения в виде социального налога,
НДС, части налога на прибыль. Убери обложение новых инвестиций – и дело пойдет.
Будут действовать мощные стимулы к развитию производства, к вложению инвестиций
в наши российские предприятия. А самое главное – затраты на производство
отечественной продукции сократятся по промышленности в среднем в два раза. А
следовательно, резко повысится спрос на отечественные товары. Наша продукция
станет более конкурентоспособной не только на внутреннем, но и на мировом
рынке.
А так называемые выпадающие налоги, в основном акцизного
характера, мы сумеем с лихвой перекрыть рентными платежами: за используемые
природные ресурсы, за сверхдоходное имущество и капиталы наших наиболее
состоятельных граждан. Лучше станет всем. Немного хуже будет лишь тем, кто до
сих пор незаконно пользовался тем, что в России от бога, то есть общественным
достоянием. Но тут, как говорится, надо перетерпеть. Тем более есть надежда,
что это позволит отмолить им хоть часть тяжелейшего греха за их преступления
перед народом.
Можно предположить, с каким энтузиазмом подобная акция была
бы поддержана основной частью населения нашей страны. Вот тогда бы и началось
настоящее инновационное развитие нашей экономики, которое без мощной
психологической поддержки граждан вообще вряд ли возможно.
Беседовал Владимир КУЗНЕЧЕВСКИЙ
Политический журнал 21.05.07
Закон бедности зависит от вопроса о собственности на
природные ресурсы
– Большой разрыв в доходах между разными социальными
группами граждан свойствен многим государственным системам. Однако до сих пор
непонятно: почему наше государство, имевшее возможности на «обломках
социализма» решить проблему социальной справедливости и равенства, к её решению
даже не приступало? Беда в том, что пока остаётся нерешённым главный вопрос –
собственности на природные ресурсы. Две трети совокупного дохода в России
создаётся не производительной деятельностью, не промышленным капиталом, не
трудом наёмных работников, а нещадной эксплуатацией природных ресурсов – леса,
земли, нефти и прочего. У группы лиц, численность которой не более одной сотой
процента населения Российской Федерации, оказалось 92 процента всех доходов,
дарованных природой. Мы живём в заведомо «хромом» обществе, которое может
вот-вот рухнуть. Разве допустима столь невиданная концентрация собственности в
руках людей, никакого отношения к ней ранее не имевших?! То, что от Бога, и
должно принадлежать всем, а не только отдельным гражданам. Если бы каждый
гражданин получил одинаковый доступ к природным богатствам, то, разом устранив
главные социальные противоречия, мы могли бы жить в справедливом государстве, в
стране равных возможностей. Без равных стартовых условий не может развиваться
нормальный рынок.
– А сейчас не
поздно об этом говорить?
– Об этом говорить необходимо! И сейчас ещё не поздно
создать конституционный институт общественной собственности на землю и на всё,
что в ней хранится. В России надо создать гибкую систему социальных гарантий (я
её называю «системой социального дивиденда»). Это вовсе не означает тотальную
конфискацию всего с последующим перераспределением. Однако бесплатные
здравоохранение и образование, доступное жильё, садовый или приусадебный
участок (в 10–15 соток) Российское государство вполне может гарантировать
каждому своему гражданину.
Как это сделать? Очень просто: ввести разумный прогрессивный
налог на доходы и имущество. Людей с низкими доходами можно вообще от налогов
освободить. Вот тогда мы действительно получим справедливое общество с высокой
эффективностью. Ещё раз оговорюсь, что предлагаю не экспроприацию, а перенос
налогового бремени с «труда и зарплаты» на сверхдоходы богатых. Пора перейти на
исчисление налога не от объёмов производимой продукции и получаемой прибыли, а
от используемых ресурсов, в том числе земли. Например, земля в Барвихе или в
Москве фантастически дорогая, а это значит, что её разумное, регламентированное
законом использование позволит государству получить дополнительные и весьма
немалые деньги. Ныне же пресловутые 13 процентов взимаются и с доходов
долларового миллиардера, и с зарплаты простого рабочего…
– Но ведь на
«дорогой земле» живут не только богатые. Как с ними-то быть?
– Справедливое замечание. В Одинцовском районе или в той же
Барвихе рыночная цена земли превышает 100 тысяч долларов за сотку. Помимо
богатеев там живут писатели, артисты, учёные, многие заслуженные люди. Разве
можно обременять их таким же налогом, как и толстосумов? Не надо ко всем
подходить огульно, с одной меркой. В пределах установленной социальной нормы,
полагающейся на каждого человека, жильё вообще не следует облагать налогом.
Гектары же дорогой подмосковной земли, находящейся в частной собственности,
роскошные особняки надо обкладывать по прогрессивной шкале.
У нас же сейчас фактически введены льготы для богатых.
Более того, незначительно повышая уровень денежных доходов бедных и сохраняя
механизм налогообложения, власть опосредованно увеличивает благосостояние самых
богатых. Именно на это работают плоская шкала подоходного налога и другие
элементы существующего механизма управления. А значит – и на увеличение
количества бедных… Это своего рода закон самовоспроизводящейся бедности в
России.
– Ваши
рекомендации не могут быть по нраву имущим власть и деньги…
– С точки зрения нормальной логики, этики, улучшения
духовно-нравственного климата в стране переход к тому, о чём я сказал, никаких
возражений не вызывает. Да, это затрагивает интересы крайне ограниченной, но
очень влиятельной элиты… Существующая у нас политическая и экономическая
система не только порождает бедных и усиливает социальную дифференциацию, но и
не позволяет решать задачу модернизации, развития, восстановления экономики.
Эта система – главный источник коррупции, воровства и прочих преступлений. Если
бы мы признали, что природные ресурсы – достояние всех, то в значительной мере
перекрыли бы этот коррупционный канал. Присваивая природную ренту, сверхбогатые
лишают наш госбюджет колоссальных денежных вливаний.
Обратите внимание на ещё один важный факт. Даже научившись
несколько лучше использовать природную ренту (например, введя повышенные тарифы
на экспорт нефти), получая немалые деньги от торговли сырьём, государство не
спешит направить эти средства на решение социальных и иных проблем. С 2004 года
у нас копится Стабилизационный фонд, верстается профицитный бюджет. Что это?
Стерилизация денег. Когда в мире резко подорожала нефть, вместо того чтобы с
пользой для государства и общества использовать образовавшиеся сверхдоходы,
наши «видные экономисты» из Минфина стали голосить: «А вдруг у нас инфляция
начнётся!» Сто миллиардов долларов ежегодно гонят на развитие резервной системы
США. И там эти деньги эффективно работают…
– Решать эти
вопросы верхи не могут или не хотят?
– Главные для страны вопросы решать и тяжело, и опасно –
слишком велико влияние на правительство со стороны тех, у кого миллиарды. Но
продолжаться так долго не может. Уже сегодня наблюдаем: экспорт энергоресурсов
мы увеличивать не в силах, поскольку не удовлетворяем даже внутренних
потребностей. Хотя у нас много говорят о развитии наукоёмких производств, в
этом плане возможности государства также невелики. Всё больше идёт к нам
импортных товаров, а как за них расплачиваться? Только за счёт экспорта.
Значит, так называемый торговый баланс, контролируемый Центральным банком,
будет меняться далеко не в лучшую сторону. И к 2010 году мы получим, по
прогнозам специалистов, не положительное сальдо, а близкое к нулевому. А
значит, возникнет дефицит в банковской сфере. Дефицит же этот (если учитывать
ипотечное кредитование, внутренний и внешний долг) может привести к ситуации,
подобной дефолту 1998 года.
В этих условиях резонно задаться вопросом: что, и дальше
кривая экономика страны будет работать на 15–20 процентов обеспеченных людей?
Или начнёт мало-помалу выправляться – на благо всей России? Президент страны,
заявив о необходимости кардинальных перемен, несколько обнадёжил. Ибо
кардинальные перемены – это как раз введение общественной собственности на
природные ресурсы, существенная корректировка отношений государства с бизнесом
в природной сфере.
Альтернатива такова: либо Россия окончательно превратится в
сырьевой придаток развитых стран и тогда не нужно будет ставить перед страной
никаких перспективных задач; либо станем развиваться, но в этом случае тем, кто
присвоил чужое, придётся поделиться, хотя бы посредством переоценки имущества и
основных фондов. У Абрамовича государство купило за 13 с половиной миллиардов
«Сибнефть», то есть то, что ему, государству, и так должно принадлежать! Как
такое могло получиться?!
Ещё лауреат Нобелевской премии Тобин говорил о
необходимости введения сверхналога на сверхприбыль. Почему же мы свободно
позволяем распоряжаться нашими деньгами? Почему у нас бизнесмены берут кредиты
на Западе (около 160–180 миллиардов в год, и при этом не возникает никакой
инфляции), а не у родного государства? Почему не могут закупить на том же
Западе новые заводы, современные технологии и на десятки лет решить проблемы
своего развития? Кто мешает этому? Те, кто природную ренту присваивает.
Беседовал Сергей АЛЕКСАНДРОВ
Литературная газета, № 20, 16 мая