Накануне контр-реформ

А.Н. Савельев

Идеологический облик власти

Реформа государственного устройства России до такой степени назрела, что инициативы Путина - указ об образовании семи округов и законопроекты, реформирующие Совет Федерации, систему ответственности во всей властной пирамиде, систему налогообложения - выглядят не столь уж необычными. Можно сказать, что тем же занимался бы и Ельцин, будь он на своем посту дееспособеным.

Действия президента Путина в большей степени подчинены логике развития ситуации в России, которая требует восстановительных контр-реформ после разгула антигосударственного либерализма. Отсюда и разгром чеченских бандитов, и жесткие интонации в отношении фашистской Латвии, и изменение военной доктрины (с возможностью применения ядерного оружия первыми), и впервые официально высказанные в послании Федеральному Собранию установки на преодоление демографической катастрофы...

Вместе с тем, победа Путина на президентских выборах, как бы это не хотелось большинству здравомыслящих людей, еще не означает изменения облика власти. Административная революция пока не может найти тот социальный слой, который позволил бы ей, подобно “демократической революции” 1990-91, выстроить новую пирамиду власти.

Ельцин в свое время на всех уровнях опирался на имеющих опыт вторых секретарей компартии, а также на амбициозных и молодых комсомольских работников. Личные кадровые амбиции плюс несколько жестких идеологических лозунгов позволили Ельцину заместить всю властную иерархию своими сторонниками. Очевидно, этого ресурса у Путина нет.

Прежде всего, сегодня у Кремля нет идеологической доктрины, которая побудила бы достаточно многочисленный слой политически активных граждан к проявлению инициативности. Даже послание Путина Федеральному Собранию оказалось подчеркнуто эклектичным, без внятно заявленной концепции и риторически слабым - ни для публике, ни для политического актива оно не стало руководством к действию.

Зато сохраняется старая доктрина, которую пытаются запихнуть в “новые мехи” более мускулистого политического режима.

Заметим, что никто не тянул Путина за язык, когда он, будучи в Туркмении, с пиететом упоминал имя академика Сахарова (что в приличном обществе давно уже не принято - идеи последнего находятся в прямом противоречии с интересами России). Никто не требовал, чтобы Путин клялся исполнять свои обязанности на Конституции, будто оно Святое Писание. Критика ельцинской Конституции - общее место любых законодательных инициатив. Об этом Путин тоже не мог не знать. Наконец, ему не было никакой надобности во время принятия присяги ставить рядом с собой Ельцина - покаявшегося, но не раскаявшегося ни в чем разорителя страны.

Эти факты означают, что Путин втянут в ритуал почитания “демократических ценностей”, которые предопределяют его политическое поведение.

Жесткие действия Путина в Чечне не противоречат его “демократичности”. И в первую Чеченскую войну ряд проельцинских политиков говорили о необходимости защищать "российскую государственность". Вспомним также попытки изобретения химеры “демократического патриотизма” С. Шахраем или Б. Федоровым. Путин просто сделал то, о чем эти люди говорили - не более того.

Даже такой карикатурный персонаж русской политики, как И. Хакамада, полностью поддерживает ужесточение режима, надеясь, что оно призвано защищать либеральные ценности до последнего русского человека. С Чубайсом и Черномырдиным вместе они грезят о том времени, когда 20% населения будут “обслуживать трубу” и подавлять протест остальных 80%, объявленных неудачниками.

В целом следует видеть, что Путин находится в рамках распространенной в узких кругах "российской интеллигенции" иллюзии о том, что патриотизм в государственном строительстве можно сочетать с либерализмом в экономике и правовой системе, что можно построить Россию на принципах “либерализма с человеческим лицом”. Таким образом, душой Путин пока вместе с Кириенко и Немцовым, Черномырдиным и Рыжковым-младшим. И даже с Явлинским, который намеревается быть главой “демократической” оппозиции, финансируемой из-за рубежа стратегическими противниками России.

Кадровый голод

Не возбудив в обществе идеологической поляризации, Путин остается одиночкой. Его кадровый резерв куда беднее ельцинского. Лично преданные кадры, в силу обрывочности карьерной биографии, достаточно малочисленны. Питерский “след” маломощен (не в пример свердловскому у Ельцина), друзья из спецслужб в лучшем случае остались специалистами среднего звена.

В кадровой политике Путин пользуется малопроверенными представителями своих избирательных штабов, как бы расплачиваясь с ними за поддержку, а также военной средой, в которой патриотическое мировоззрение принято считать достаточно распространенным. Оба источника в сегодняшних обстоятельствах не могут принести Путину ничего, кроме разочарования.

Попытка оперативно провести рекрутский набор чиновников через “Единство” - дело пустое. “Единство” разложилось еще быстрее, чем в свое время “Отечество”, широко открывшее двери в организацию мелкому чиновничьему люду, ищущему случая поживиться. Амбициозные планы превратить “Единство” в массовую партию, подобие КПСС, изобличают его лидеров в полном непонимании ситуации в стране. Попытка найти здесь кадровый резерв - верх недальновидности.

Генеральская среда - не лучше. Можно видеть, что ни один генерал в политике не сделал ничего достойного, а на хозяйственной ниве по большей части воевал с коррупцией и плодил её в утроенном размере (Руцкой, братья Лебеди…). Уж казалось бы, опыт с маршалом Шапошниковым, генералами Кобецем, Бордюжей и другими многозвездными генералами многому мог бы научить. Не научил. А пора бы понять, что генерал может проявить себя с лучшей стороны только на военной службе. На гражданке он продолжает командовать несуществующими дивизиями, плохо приспособлен к элементарному налаживанию человеческих отношений (особенно со специалистами), легко превращается в послушную игрушку в руках чиновников.

Из назначенцев Путина можно указать хотя бы на генерала Казанцева, позорно проворонившего нападение бандитов на Дагестан и не сумевшего дать им отпор силами целого военного округа, развращенного коррупцией и распадом дисциплины. Уже в первые недели этот назначенец показал свою беспомощность, полное отсутствие идей в умиротворении Северного Кавказа.

Третий источник кадров, который Путин вынужден использовать, - второсортные либеральные экономисты, ошметья гайдаровского наследия. Ультралиберал Илларионов, приглашенный в советники, просто либерал Греф, поставленный сначала на разработку стратегии, а потом - на министерский симбиоз экономики и торговли - все это кадры ельцинской эпохи. Они по-прежнему уверены, что во главу угла надо ставить не нужды производства, а абстрактные “свободное предпринимательство” и “бездефицитный бюджет”.

Путин пытается затыкать кадровые дыры своими потенциальными противниками, раздавая им второстепенные посты. Даже рохля Степашин получил (фактически из рук Путина, а не Госдумы) пост главы Счетной палаты, в делах которой ему не разобраться в силу недостатка образования и из-за общей вялости характера. В том же ключе надо рассматривать и явно инспирированное Кремлем создание общественной комиссии по Чечне во главе с бывшим министром (а ныне главой комитета ГД по законодательству) П. Крашенинниковым - несгибаемым борцом с несуществующим “русским фашизмом”, однодельцем В. Гусинского - владельца крупнейшей фабрики лжи.

Возможно, Путин уже начал понимать, что Греф на стратегии - пустое место (если не хуже). Но просто выгнать Грефа он не может - некем заменить и опасно получить вместо сомнительного качества соратника обиженного щелкопера. Куда Грефу после этого податься, если не к Явлинскому, где выступать, если не на НТВ и в МК?

В целом Путину приходится иметь дело с теми, кто работал на Ельцина и обеспечил России одно из первых мест в мире по уровню коррупции и уникальную для мировой истории ситуацию стремительного развала страны.

Технология угроз

Политика Путина кажется мускулистой только тем, кто истерпелся в ожиданиях хоть каких-то признаков политического прагматизма от власти. В действительности его политика - это в большей мере политика угрожающих поз (и в этом Путин тоже продолжает Ельцина).

Будучи лишенным разветвленной системы содействия в органах власти, Путин вынужден осторожничать. Вместо прямого и откровенного, быстрого и решительного разгрома империи лжи “Мост”, он предпочитает исходить именно из “демократических ценностей”, сдобренных простейшими патриотическими представлениями - скорее советского, чем традиционно-русского свойства. Жаль, что Путин не понимает, что ряд жестких мер, напротив, открыли бы ему огромные перспективы, что поддержка “Моста” внутри страны столь чахлая и беспомощная, что стыдно его не изничтожить тотчас. Аналогична ситуация и с губернаторской фрондой, и с олигархическими группировками. Они понимают только силу. Ведь не случайно Березовский, а за ним и другие прикормившиеся у Ельцина магнаты, откровенно признали, что не могли бы делать бизнес законно. Иначе говоря, признались, что все они - воры. В этой связи Путин мог бы использовать в качестве опоры, с одной стороны, слой предпринимателей, по которым был нанесен удар дефолтом Черномырдина-Кириенко, с другой - убежденность общества в том, что вор должен сидеть в тюрьме.

После многих лет беззакония во имя “прав человека”, “рынка” и “свободы слова” доводы о законности и конституционности мало кого трогают. Да и не пригодна русская власть, как бы Путин ни хотел, действовать по закону. Ни закон, ни менталитет правоохранительных органов этому не способствует. И сама логика жизни говорит о том, что по закону сегодня можно быть только проигравшим. Остается только, следуя старинной китайской стратагеме, “размахивая красным флагом, бороться против красного флага” - под видом борьбы за законность оборачивать победу в свою пользу (как это было на парламентских и президентских выборах).

Путин пока лишь создает угрожающую диспозицию по отношению к сепаратистам. Этого могло бы хватить, если бы Путин и его команда были способны по-суворовски осуществить принцип “быстрота и натиск”. Тогда главы регионов, инстинктивно вытянувшиеся по струнке, уже не смогли бы ничего предпринять против контр-реформ. Потеря Кремлём нескольких месяцев дала губернаторам возможность оправиться от испуга и организоваться в корпорацию с явным антипрезидентским настроем. И это уже надолго - до тех пор, пока к власти не придет новая элитная группировка с новой идеологией.

Чем дольше контр-реформы существуют только на бумаге, тем больше охотников их обсуждать, “улучшать” и критиковать. Причем, делать все это лидеры регионов и думские политики будут как раз исходя из священных для каждого либерала идеологических установок. Соответственно, будут разрастаться уже сложившиеся корпорации, враждебные спасительной для России авторитарной стратегии - региональная, журналистская, финансовая, “правозащитная”, “экологическая” и т.д.

Единственное удачное решение Путина - столкновение Шаймиева и Кириенко в Поволжье (конкуренция стратегии “нового хазарского каганата” и “новой орды”). Первый рассчитывает расширить границы Татарстана, второй - преуспеть на государственной службе, более престижной, чем пустая потеря времени в Думе. Кто бы кого не “съел” из этой “сладкой парочки” - все на пользу стране.

Решение об увольнении пособника чеченских террористов (и по совместительству - президента Ингушетии) Р. Аушева из армии - тоже из разряда угроз. Если двух солдат, продавших чеченцам боеприпасы, осудили перед строем и отправили отбывать трудовую пятилетку за колючей проволокой, то для Аушева эквивалентным наказанием было бы публичное сдирание погон и расстрел по приговору военного трибунала. Вместо этого - тихое умиротворяющее предупреждение.

Вполне в духе стратегии угроз - наращивание биомассы “Единства”, куда вливаются прежние сторонники Лужкова и Примакова, Черномырдина и Шаймиева. Создается “волчья яма” для чиновников, которые будут вынуждены присягать на верность, как только руководство “Единства” получит на это санкцию в Кремле. Но в самом “Единстве” уже ощущается дух тления - все живое и пригодное для контр-реформ отмирает, и в руках у Путина остается болванчик-марионетка с приклеенной улыбкой.

Угрозы хороши, пока их боятся. А страх у чиновников, похоже, уже прошел. Например, президент Адыгеи Джаримов заявил, что в законодательстве этой республики есть несоответствия российской Конституции, но это не так страшно, потому что и у других такое же положение, а значит - нечего торопиться с поправками к антиконституционным нормам. Примерно в том же духе высказался и президент Татарстана. В особенности лидеры мелких региональных образований поняли, что будучи выведены из совета Федерации они становятся “начальниками помоек”, то есть хозяйственниками самого мелкого уровня. Именно поэтому они оказались в первых рядах антипутинской фронды губернаторов.

Таким образом, даже весьма прагматические технологии, применяемые Путиным, в долгосрочной перспективе совершенно бессильны. Причина - в отсутствии идеологической определенности и предпочтении угроз реальным властным манипуляциям.

Перспектива - в смене союзника

При всей внешней бесперспективности курса, который продолжает идеологические установки позднего ельцинизма (уже без пособничества суверенизации и сепаратизму), логика событий ведет Путина в сторону от либерализма. Очень скоро станет понятно, что либерализм представляет собой для России просто идеологическую диверсию и не предусматривает для неё достойного будущего. Очень скоро Путин упрется в ельцинско-шахраевскую Конституцию, которую надо будет просто отбросить как негодную ветошь. Очень скоро контр-реформы потребуют целенаправленного воспитания кадров, в котором майоры будут цениться более, чем генералы (кстати, Ельцин пытался делать из майоров элиту бизнеса - организовал целый “президентский набор” в Международный университет Гавриила Попова).

Вероятно, наибольшая опасность, которая подстерегает Россию в образе действий власти, состоит в удачной экономической конъюнктуре, которая способна умиротворить Путина и его окружение, заставить президента продолжить нескончаемые вояжи по воинским частям и иностранным столицам, участие в массовках с хоровыми награждениями и ритуальным “опусканием” власти на сабантуях сепаратистов.

Путин просто обязан воспользоваться немой сценой, когда новая эпоха поставила буквально всех политиков в положение неопределенности (включая региональные генерации номенклатуры), когда прежняя риторика оппозиции в глазах большинства граждан оглуплена до предела - Зюганов, Явлинский, Жириновский, Лужков не знают о чем говорить с народом. Худо, если они получат повод для новой идеологической идентификации, если немая сцена сменится хором поношений (а это будет чуткая реакция на изменения настроений в обществе). В этой связи перед формируемой партией власти стоит задача первой выдвинуть новую идеологическую доктрину и атаковать замешкавшегося противника.

Ключевым здесь видится преодоление диссидентского этоса, основанного на священном статусе закона, принятого в результате возни партийных и клановых эгоизмов вокруг фальшивок либеральной идеологии. Священной как для правотворцев, так и для принимающих решения государственных деятелей может быть только сама Россия, которая в своем культурном и антропологическом своеобразии должна быть обеспечена необозримой перспективой. А это значит, что народовольческие (собесовские) ценности, как и ценности “прав человека” должны быть отброшены - если не на словах (что для большинства действующих политиков сегодня почти немыслимо), то на практике. Стратегия России должна состоять не в том, чтобы обеспечивать “неуклонно растущие потребности”, и не в защите всякого рода свобод и пустопорожних законодательных изощрений, а в сохранении русской цивилизации и размножении и воспитании русского народа.

Соответственно потенциал для активной политики может быть почерпнут Путиным и его “партией власти” не среди выкормышей ельцинизма, а в патриотической традиционалистской интеллигенции, квалифицированных кадрах промышленности, среднем и мелком бизнесе, офицерском корпусе - короче, среди тех, кто реально держит на своих плечах Россию, не позволяя растерзать ее окончательно попрошайкам и жуликам, тунеядцам и дуракам, чинушам и уголовникам. Информационным технологиям, избранным Путиным в качестве излюбленного орудия, не достает именно опоры на эти силы, которые не так слабы, как кажутся. Они способны полностью изменить облик власти, лицо и дух средств массовой информации, даже если получат в них достаточно скромное представительство.

Думается, что Путин балансирует между возвратом к ультра-либеральному эксперименту (и он будет тогда для страны последним) и самым жестким диктаторским наступлением на преступность и измену, распутство и русофобию, безответственность и праздность. Средней линии или “золотой середины” тут нет и быть не может. Накануне контр-реформ страна можно либо умереть, либо решительно войти в новую эпоху.