Журнал «Золотой Лев» № 109-110 - издание русской
консервативной мысли
А. Шубин
Перестройка и революция
Эпоха перемен
начнется позднее
2008-й год представляется многим политологам как некое
землетрясение, игра судеб и борозда на ленте времени. Это довольно характерное
для современников впечатление от смены государя. Привычка мерить историю
государями накладывает отпечаток и на массовое историческое сознание. Но
судьбоносные перемены, как правило, начинаются не в тот год, когда сменилась
фигура на троне.
Николай II спокойно царствовал, лежа на боку, продолжая
политику своего счастливого батюшки. Пока в 1904 году не грянула война, а в
1905-м - революция. Михаил Горбачев, напротив, в 1985-1986 годы рьяно продолжал
курс Андропова с его чистками и ускорением, а затем эта политика зашла в тупик,
да еще и цены на нефть упали. Пришлось заниматься хозрасчетом, демократизацией
и гласностью. Личные качества политика имеют большое значение, от них зависят
яркие исторические эпизоды и эффективность проведения политической линии. Но в
действительности политики действуют в тесных рамках, которые диктует эпоха.
Великие политики успевают опередить вызов эпохи. Впрочем, это - не про наше
время.
Президент России
как незначительная величина
Как правило, судьбоносный выбор делает не государь, а более
широкая правящая группа, которая готовит проекты решений, лоббирует те или иные
меры, распространяет мифы, определяющие мышление правителей.
В стабильные периоды роль правителя еще меньше, и Путин -
типичный тому пример. Будучи "равноудаленным" от разных лоббирующих
групп, Путин подписывает тщательно согласованные бумаги, которые готовятся в
недрах аппарата. Президент может отложить подписание "сомнительной"
бумаги, усиливая консерватизм управленческой структуры. Но ту же бумагу может
заблокировать и чиновник рангом пониже. А вот пробить что-то действительно
новое трудно даже президенту - любая инициатива при такой системе гаснет в согласованиях,
и на поверхность всплывают преимущественно пузыри пиара,
прославляющие обычную государственную рутину в виде судьбоносных
"национальных проектов".
При такой системе роль президента может успешно выполнять и
щедринский органчик. Так что нам с
Путиным еще повезло - он "динамичный" (главное достоинство, которое
называют те мои редкие знакомые, которые признаются, что голосовали за Путина и
поддерживают его поныне). Действительно, важные решения рождаются не в
голове президента, а в лоббирующих группах. И центры этих групп расположены за
пределами России - такова наша эпоха глобализации.
В 2008 году группа товарищей, которые входят в современное
политбюро, наконец определится, кто из кандидатов
партии власти будет нашим новым президентом.
Если следующему президенту повезет с ценами на нефть, он
будет не хуже Путина. А потом рано или поздно наступит катастрофа. Никакая
долларовая подушка от нее не спасет, она будет просто съедена и разворована за
два года. И этот крах будет куда более важным рубежом, чем выборы 2008 года.
Сползание в
"третий мир"
Путинская система возникла в результате замораживания
олигархического капитализма, возникшего при Ельцине. В этом отношении путинский
режим - продолжение, поздний вариант ельцинского.
Олигархический капитализм - это сращивание власти и бизнеса и концентрация их в
руках узкой группы чиновников и крупных предпринимателей (олигархия). Не нужно
путать это понятие с политическим влиянием Березовского и Ходорковского. Лица
меняются, а система остается. Раньше в ней преобладали крупные бизнесмены,
теперь - чиновники-бизнесмены, которые крышуют
крупных бизнесменов. Российский бизнес по-прежнему интегрирован в мировой - и
не на господствующих позициях.
Современный мир устроен как фабрика, где одни страны играют
роль офисов и КБ, другие - сборочных цехов, а третьи - сырьевых источников.
Социальная система России со всеми ее изъянами стабильна потому и постольку,
поскольку вписалась в разделение труда глобализации. Место ее определяется
тремя словами: "великая энергетическая держава" - сиречь большой
сырьевой придаток. Сохранился небольшой "цех" ВПК, но мотора
модернизации из него пока не получается. Во-первых, секретность не позволяет
инновациям распространяться за пределы "ящика", а во-вторых,
социальная структура современной России вообще не способствует распространению
инноваций.
Проедание индустриального наследия СССР, бесконечные разделы и
переделы собственности, выполнение инструкций более передовых западных
менеджеров - другое дело. Это соответствует полуфеодальному уровню сознания
нынешнего управленческого слоя куда лучше, чем развитие новых технологий и
другие творческие инициативы. Какие инициативы при таком государственном
рэкете. А ведь износ основных фондов в России (более трети оборудования -
старше 20 лет) просто не оставляет другой возможности для возрождения
промышленности, кроме обновления технологий. В противном случае в ближайшие
десятилетия промышленность ждет прогрессирующий распад в сопровождении лавины
техногенных катастроф.
С одной стороны, укрепление феодально-бюрократических
структур блокирует развитие постиндустриальных социальных форм, вызывает
недовольство как значительной части интеллигенции и новых средних слоев, так и
глобальной элиты, требующей "прозрачности" управления в России
(все-таки здесь важные "цеха" общей "фабрики"). С другой
стороны, продолжение социально-экономической интеграции в глобальное
пространство приводит к дальнейшему разрушению институтов социального
государства и привычного постсоветского образа жизни (монетаризация
и т.п.). В результате складываются ядра активного недовольства: пенсионеры,
инвалиды, автомобилисты, научные работники, группы по месту жительства и др.
Эта ситуация, проявившаяся уже в 2005 году, свидетельствует о неэффективности
обратной связи между властью и населением.
После 1991 года Россия уверенно сползает от индустриального
общества в "третий мир". Это предопределяет подчиненный характер
российской правящей группы. Она играет роль топ-менеджеров
этой сырьевой зоны и пока готова играть по правилам - ее положение гарантировано.
Оно стабилизируется всей мощью глобализма. С одной
оговоркой: сам современный глобализм не вечен. Он
системно неустойчив и на всех парах движется к новой Великой депрессии. В этих
условиях судьбоносными для России являются два обстоятельства:
1. Когда начнется мировая перестройка социальной системы?
2. Решится ли российская правящая группа начать
преобразования, способные изменить место России в мире, до того, как ее накроет
волна глобальной катастрофы?
Время упущенных
возможностей
Надо признать, что российским топ-менеджерам
не очень нравится их место в мире. Так же как среднему звену советских
бюрократов не нравилась власть центра с ее вызовами на ковер и нежеланием в
достаточной степени уважить местные интересы. В 1990-1991 годах советская
региональная номенклатура подняла знамя "суверенитета" для защиты от
произвола центра. Поскольку это требование опиралось на подъем демократической
активности, центр не смог противостоять такому напору. Только вот руководить
самостоятельно суверенные начальники не смогли - пришлось идти на поклон в
американо-европейский "ЦК".
Нынешние правители России пытаются противопоставить
произволу глобальных начальников концепцию "суверенной демократии" -
т.е. самостоятельности от центра, опирающейся на поддержку местного населения. Дело остается за малым - убедить массы в том, что нынешние
правители России достойны активной поддержки, а не равнодушия. Активные
сторонники Путина встречаются на моем жизненном пути так редко, что невольно
закрадывается подозрение: не ушел ли его электорат в подполье? Если нынешний
режим и пользуется поддержкой, то очень пассивной - по принципу "меньшего
зла". Для активной поддержки, энтузиазма нужна стратегия развития,
отличная от либерального мирового порядка начала XXI века.
Но так рисковать "суверенные демократы" не могут
и не хотят. Они остаются привержены ценностям
либерализма (в его консервативной модификации) и стремятся в ВТО.
Правящая группа все время вынуждена маневрировать между
более мощными глобальными политическими силами. В самой правящей группе также
есть разные центры силы, ориентирующиеся на разные коммерческие и
внешнеполитические интересы. Политика президента - это равнодействующая между
всеми этими интересами, что практически исключает осуществление стратегии,
продиктованной интересами населения России. Политика носит инерционный,
рефлекторный характер и зависит от импульсов, приходящих извне. Поэтому
единственный курс, который проводится сколько-нибудь последовательно, -
дальнейшая интеграция в глобальный рынок в качестве его периферийной
составляющей.
Современный мировой порядок стабилизирует отжившие
отношения. В то же время любой сбой глобализма может
вызвать в России катастрофу, потому что она беззащитна перед волнами мирового
экономического океана.
В начале XXI века правящая группа получила прекрасные
финансовые возможности для того, чтобы прекратить сползание в "третий
мир". Но пока эпоха Путина имеет все основания войти в историю как время
упущенных возможностей. Структурные реформы, способные преодолеть
олигархический капитализм, так и не начались. И не могут начаться, пока не
будет выработана стратегия развития, альтернативная либерально-капиталистической.
Революционные
перспективы
У российской правящей элиты нет стратегии, альтернативной
глобальному либерализму. Так что приходится "сдаваться на милость" и
изо всех сил "интегрироваться". Для этого необходимо соблюдать
сакральный ритуал выборов (с предварительной зачисткой политического
пространства от перспективных конкурентов). Реальная роль выборов в принятии решений
невелика. Все решается "внутри" небольшой касты. Соответственно, и
роль "волеизъявления" 2008 года будет не столь важна по сравнению с
развитием социальных процессов, влекущих Россию и ее пассивное руководство по
волнам глобальных процессов.
С декабря 2003 года большинство населения уже не возлагает
надежд на выборы, которые еще в конце ХХ века были "выхлопным
клапаном" социальной активности. С учетом резкого возрастания роли
административного ресурса на выборах слово "выбор" можно поставить в
жирные кавычки. Законные средства противодействия наступлению на социальные
права перекрыты. Наступает кризис легитимности - важная предпосылка революционных
событий.
Но в сознании современного человека революция - это не
только процесс качественных перемен, но и просто шоу. Что может быть лучше
"бархатной революции" в качестве громоотвода! Сменить фасад системы и
сохранить ее структуру - этот метод уже опробован на Украине. И все же даже
такой кризис может оказаться более существенным рубежом, чем выборы сменщика
Путина. Ведь подъем гражданской активности (даже исполненный наивных надежд)
может существенно изменить атмосферу в обществе.
Руководители России относятся к перспективе революции
вполне серьезно - об этой угрозе говорил В.Сурков на конференции в РГГУ,
посвященной Февральской революции. И тут же он упомянул о необходимости
перехода к постиндустриальному обществу. Очень интересное сочетание идей,
которое я имел возможность прокомментировать на той же конференции: переход от
индустриального общества к постиндустриальному - это преодоление межформационного рубежа, которое вообще-то редко обходится
без революций. Такой скачок по определению революционен. По пути через тернии к
звездам трудно не зацепиться за колючки.
Несмотря на фиктивный характер большинства "бархатных
революций", при наличии серьезной социальной напряженности, действительных
предпосылок для качественных перемен использование "бархатной"
технологии может запустить процесс реальной социальной революции. В России
существует объективная основа для перерастания "бархатной" революции
в реальную, поскольку революционный процесс времен перестройки, направленный на
подготовку социальных условий для постиндустриального перехода, окончился очевидной
неудачей. Поэтому попытка применить в России технологию "бархатной
революции" может закончиться выходом массового движения из-под контроля
правящих группировок, манипулирующих движением. Это может привести как к срыву
в погромный взрыв активности беднейших слоев с последующей авторитарной
реакцией, так и к реализации социально ориентированных стратегий развития
России.
С чего начать?
Давно известно, что нужно делать "для начала",
чтобы выходить из ловушки олигархического капитализма. Речь идет не о
выбрасывании "из обоймы" отдельных чиновников и бизнесменов и даже не
о чистке рядов. Уже опыт Андропова показал бесперспективность такого способа
сохранить систему. Необходимо именно изменение социальных отношений, восстановление
обратной связи между властью и существующими в обществе интересами, смещение
социального влияния из узкой группы чиновников-бизнесменов (олигархов) в
средние слои, защита этих слоев от любого произвола, сужение полномочий чиновников
до уровня, удушающего коррупцию, развитие реального самоуправления и введение
предпринимательства, ныне дикого, в рамки простых законов и социальных норм,
которые делают нынешних хозяев жизни работниками, а работников - людьми,
которым обеспечено достойное человека качество жизни и защита прав.
Это - минимальный и хорошо известный набор мер, после
осуществления которых можно думать о дальнейшем движении в постиндустриальные
дали, о наукоградах, сетевой экономике и прочих
вещах, которые пока просто несовместимы с господствующей кастой на уровне ее
полуфеодального менталитета. Но если наше общество не сможет сбросить с себя
эту коросту и не двинется дальше, его участь незавидна.
В современном мире наблюдается серьезный перекос в скорости
вызревания предпосылок постиндустриальной системы "сверху" и
"снизу". Если основы системы манипулятивного
управления в современном мире почти сложились, то формирование
"противовеса" в виде самоуправления, корневой, горизонтальной
структуры общества далеко от завершения. В результате может возникнуть
тоталитарная модель новой формации, где управление преобладает над
саморегулированием (нечто подобное произошло в ряде стран в ХХ веке, когда неизбежный
переход к индустриальному социальному государству привел к появлению тоталитарных
режимов). Отсюда важность развития самоуправления, укрепления корневых информационно-производственных
и гражданских структур.
Как и в ХХ столетии, где модель социально-государственного
индустриального общества осуществилась в различных формах (советской,
фашистской, рузвельтовской, шведской), в XXI веке будут существовать разные
варианты новой общественной системы. Какая из них возобладает в России -
зависит не от имени преемника Путина, а от того, как быстро будет вызревать в
нашей стране постиндустриальный сектор, основанный на креативных
горизонтальных отношениях.
Лидеры будущего
На фоне этого судьбоносного выбора важно не то, кого
назначат исполнять обязанности президента после Путина. Судьбоносным рубежом
станет другая дата - либо начало мировой перестройки, либо (если нам повезет)
время, когда правящие группы (возможно, под напором снизу) осознают: нет больше
возможности длить время упущенных возможностей, пора менять социальную
структуру олигархического капитализма, унаследованную от 90-х годов.
Возможность упредить угрозу и начать системные
преобразования уже сейчас есть и у команды, правящей именем Путина, и у той же
команды, которая будет править следующим именем. От рубежа 2008 года зависит
набор участников, среди которых могут оказаться сторонники нового курса. А
могут и не оказаться. Во всяком случае, сейчас придворные фигуры успешно прячут
свой потенциал новых Рузвельтов, сколько бы ни
говорилось о желании подражать Рузвельту. Пока поведение руководства страны
списано с политики Гувера - предшественника Рузвельта, который за месяц до
катастрофы Великой депрессии был уверен в успехе своего курса, а потом вел себя
рефлекторно-истерически, как лягушка, которую бьют
током, а она дергает лапкой. Гувер сменил Кулиджа,
который вел бы себя точно так же. Но тому повезло - он вовремя уволился, и
приговор истории был прочитан над Гувером. Дело не в Гувере, Путине, Медведеве,
Иванове и т.д. Дело в непонимании правящими элитами всей катастрофичности их почивания на сомнительных лаврах.
Если глобальные сдвиги шатнут Россию раньше, чем нынешний
господствующий слой решится на перемены, то дальнейшая история России вообще не
будет зависеть от того, кто станет президентом в 2008 году. Почивание
на лаврах рождает Гуверов. Они доводят страну до катастрофы, и наступает время
совсем других лидеров. Судьба России в этом случае будет зависеть от тех групп,
которые лучше подготовятся к катастрофе. Боюсь, это будут не самые приятные
исторические персонажи. Но для тех, кто хочет видеть лицо будущего нашей страны,
имеет смысл внимательно изучать не только придворных, суетящихся вокруг трона и
перераспределяющих акции компаний, но и молодых Лениных, Троцких, Мао Цзэдунов, Пол Потов, Керенских, Черновых, Пиночетов,
Хомейни, Муссолини... А может быть, и с каким-нибудь деревенским батраком Махно
имеет смысл свести знакомство.
Конечно, остается надежда, что в недрах "едроссов" заведется не то чтобы Рузвельт, а хотя бы
Горбачев, который успеет пробиться к власти и обзавестись более грамотными советниками,
чем реальный Михаил Сергеевич. Дай-то Бог. Но на Бога надейся, а сам не плошай.
XXI век обещает быть неспокойным.
РЖ 29 марта 2007 г.