Журнал «Золотой Лев» № 109-110 - издание русской
консервативной мысли
Ю.В. Крупнов
Когда
перестанут вымирать русские мужчины[1]
К середине шестидесятых годов СССР вошел в число стран с
низкой смертностью и достойной продолжительностью жизни. За двадцать лет
продолжительность жизни мужчин выросла с 40 лет (1939 год) до 65-ти. Для
страны, пережившей тяжелейшую войну, это было более чем неплохо на фоне 67 лет
в США и 68 во Франции. Даже отставание мужчин от женщин по этому показателю
было не вопиющим: 8 лет против 7 в США и Франции.
Но уже с 1964 года началось снижение рождаемости, а рост
продолжительности жизни, в отличие от стран Запада и Японии, прекратился.
Итогом стало абсолютное расхождение динамики мужской смертности в Российской
Федерации и странах Европейского Сообщества:
К великому сожалению, у нас в 1960-1970-е годы не оказалось
политиков, которые увидели бы в наметившемся демографическом переломе опасные
симптомы наступающей деградации СССР, и демографов, которые поставили бы
правильный диагноз и предложили адекватные меры.
Показательным примером является яркая статья 1968 года
известного экономиста и демографа Бориса Урланиса
«Берегите мужчин». Ее заголовок стал крылатым выражением, а в 1982 году даже
поставили гламурную (по-советски) кинокомедию с таким
же названием. Особенно зацепило это жалостливое выражение наших всегда тонко
чувствующих женщин. Уже тогда они стали понимать, что что-то не так, что за
жизнь своих семей, детей, городов и деревень им все больше и больше приходится
отвечать самостоятельно и поэтому необходимо компенсировать эту ношу властью
над «мужиками» – а что для этого может быть лучше, чем их, представителей «сильного»
пола, «сбережение»?
Поставленный Урланисом диагноз
заключался в том, что мужчин берегут меньше, чем женщин. Отсюда и две его
ключевые рекомендации. Во-первых, уменьшить разрыв между продолжительностью
жизни женщин и мужчин и, во-вторых, резко улучшить медицинское обслуживание
мужчин, для чего «покрыть всю страну густой сетью мужских консультаций».
Но подобные предложения по существу не имели и не имеют
никакого отношения к реальной проблеме и ее решению.
Самый поверхностный анализ динамики роста продолжительности
жизни в развитых странах однозначно показывает, что существенно сократить
разрыв никому еще не удалось.
Не дала бы значимого результата и густая сеть мужских
консультаций. Подъем общего уровня медицины в 1970-1980-е годы в СССР не
повысил продолжительность жизни мужчин, а взрывное распространение в последние
десять лет клиник со словом «эрос» также никак не повлияло на катастрофическое
падение продолжительности жизни мужчин и рост сверхсмертности.
Более того, чем гуще становится сеть «мужских консультаций», тем быстрее растет
и мужское бесплодие.
Итак, к чему же в итоге привел столь яркий и
привлекательный призыв беречь мужчин?
Сегодня ожидаемая продолжительность жизни женщин в России
уже почти на 14 лет больше, чем у мужчин (неполные 59 лет) – и это при том, что
и живет русская на десять лет меньше (более 72 лет), чем среднестатистическая
женщина Европы.
Очевидно, что именно абсолютные показатели демографии
мужчин, а не относительные - женщин, являются принципиальными. Так, в 1964 году
продолжительность предстоящей жизни пятнадцатилетних мужчин в России составляла
53,1 года и была всего на 1,2 года меньше, чем в США, на 2,1 года – чем во Франции,
на 2,3 года – чем в Великобритании и даже на 0,6 лет выше, чем в Финляндии. 35
лет спустя, в относительно благополучном 1999 году, этот показатель в России
был уже на 13-14 лет меньше, чем в Великобритании, США и Франции и на 11 лет –
чем в Финляндии. Если в передовых странах Запада продолжительность предстоящей
жизни пятнадцатилетних мужчин росла со средним темпом 0,1-0,15 года за год, то
в России – снижалась на 0,2 года за год.
Но и это еще не самое страшное.
Не выправляет положение и наступившая очевидная
стабилизация и даже относительное благополучие.
«Нет, ребята, все не так…»
Что же здесь, как не отказ жить? Практически добровольное
решение уйти, бросить этот мир. Такое бывает только в ситуации слома
идентификации и утери смысла.
И в подтверждение этого особенно показательными являются
данные по числу самоубийств, поскольку именно добровольный уход из жизни
отражает утерю смысла.
И опять здесь придется возвращаться к времени написания
статьи Урланиса, к шестидесятым годам. Именно тогда
стало резко расти число самоубийств, отражающих духовно-жизненное и общее
демографическое неблагополучие населения:
В 1960 году в РСФСР случилось чуть меньше 20 тысяч
самоубийств – 16,2 на сто тысяч жителей; в 1980-ом – около 48 тысяч
самоубийств, коэффициент – 34,7; в 1984-ом – около 54 тысяч, 37,9 случаев на
сто тысяч.
Фактическая и косвенная эпидемия самоубийств русских мужчин
– вот ключевой факт, лежащий в основе дичайшей сверхсмертности. И за этим симптомом стоит утеря смысла
жизни.
Здесь никакими мерами по сбережению в медицинском,
пропагандистском или женско-сочувственном плане не поможешь. Фильм Романа Балаяна и Виктора Мережко «Полеты во сне и наяву» 1982 года
убедительно показал закономерную эволюцию такого береженного мужчины, блестяще
сыгранного Олегом Янковским.
Мужчина в России либо защитник и воин, труженик, получающий
достойное вознаграждение за свой качественный труд, либо существо,
отказывающееся жить, поскольку не имеет возможности полноценно отвечать за
семью, родных, за страну и самого себя. У нас мужское достоинство определяется
не количеством клиник «Эрос», а воспитанием каждого мальчика в качестве
защитника Родины, наличием перспективной высококвалифицированной и достойно
оплачиваемой работы и возможностью для молодой семьи жить своим домом или удобной
квартирой.
Причины устанавливающегося ныне в стране матриархата (и
заслуженного, заметьте) очевидны.
С шестидесятых годов было практически приостановлено, а в
последние двадцать лет и вовсе провалено региональное и промышленное развитие.
Отсутствие стабильных условий жизни в конкретном регионе и перспективной
устойчивой занятости в квалифицированном промышленном труде – прямые причины вымирания
мужчин.
И этот слой причин многократно усиливается еще одним,
глубинным слоем – цивилизационно-историческим и
духовным кризисом России. Многие наши беды лежат в исчерпанности того пути,
условно можно назвать его индустриально-экстенсивным, который Россия прошла за
последние примерно 200 лет.
Ресурсом улучшения жизни в эти два столетия была русская
деревня, которая дала стремительно растущим городам и людские ресурсы, и
стратегический моральный запас, и само желание жить и трудиться. Сооружаемые
еще недавно мини-огородики у московских высоток и дачная волна последних
тридцати лет указывают на корень жизненных сил, за счет которых мы еще как-то,
больше по инерции, существуем.
Сегодня деревенский ресурс жизненных сил практически исчерпан.
Страна находится в межеумочном состоянии, порождая неспособность к мировому
действию и массовый отказ населения, особенно мужчин, от существования
практически в нигде.
Все эти социально-экономические и цивилизационные
причины в совокупности порождают устойчивую безысходность и утерю жизненной
перспективы и дают не снижающуюся даже при сверхкомфортном
нефтяном благополучии депрессию населения – в первую очередь мужчин.
Депрессия приводит к угнетению иммунной и других систем
организма, способствуя развитию сердечно–сосудистых и онкологических
заболеваний, а также стимулирует другие механизмы риска: вредные привычки
(курение, алкоголизм, наркоманию), избыточный или недостаточный вес и т.д.
Однако именно в этой депрессии, как это ни парадоксально на
поверхностный взгляд, как раз и залог того, что Россия еще не умерла.
В пустоте и скуке
Отказ мужчин жить означает, что базовый архетип русского
человека в целом остался сохранен.
Жизнь русского мужчины всегда трагична, поскольку
исторична. С хрущевской «оттепели» мы приобрели и полюбили комфорт, но утеряли
трагедию. Перестали быть ее героями. Решили, что полноценность и вкус жизни
зависят от «объективных» законов – и неважно, политологии социализма или
«рынка». И тем самым подписали сами себе приговор.
Именно в шестидесятые за спором «о физиках и лириках»
проглядели, пропустили вопрос о мужественности. А статьей Урланиса
проблема мужественности, мужского призвания и достоинства и попросту была запечатана
на долгие годы.
Сегодня же впору создавать общество охраны мужчин. Но это –
тупик, ход в никуда.
Пора, наконец, вслух и честно сказать: в основе жутко
высокой смертности и нежелания или невозможности мужчин заводить семью и брать
ответственность за детей лежит утеря ясности мужского призвания и уверенности в
себе и своей способности быть главой семьи, а значит и способности хранить и
держать в порядке страну.
В послевоенные годы произошла инфантилизация
и феминизация, или «оженствование» сильного пола.
Вместо грубоватого, но ясного обращения «Мужчина!» появилось нейтрально-неопасное
«Молодой человек!», показывающее, что важно быть молодым, а остальное – и
мужественность в первую очередь – вторично.
Я лично знаю семью, где мальчику принципиально не покупают
игрушечное оружие (автоматы, танки) и запрещают играть в войну, чтобы,
разумеется, воспитать в нем гуманиста и не испортить его. Такая символическо-идеологическая демускулинизация
(уничтожение мужского своеобразия) ведет к демускулинизации
как таковой, к уничтожению мужчин. Для носителей подобной программы сегодня просто
чудовищно звучит та же «Казачья колыбельная» Михаила Лермонтова – где мать поет
сыну, в частности, «Я седельце боевое шелком разошью...» – и «музыкой» стали
призывы «косить» от армии.
С мужчины всегда спрашивалось, и все равно будет
спрашиваться на порядки больше и тяжелее. И это должно быть нормой.
Мужественность должна стать объектом целенаправленного культивирования. Необходимо
вернуть уважение к мужчинам и самоуважение у самих мужчин. Объявить своего рода
мужской призыв — т.е. возвращение мужчин к роли фундамента семейной жизни.
Путь к спасению – Дело
Рост мужской смертности всегда связан с неразвитием
страны. Даже предельно идеологизированные демографы,
вроде Вишневского, видящие в СССР тоталитарного монстра, пожирающего людей и
мужчин, признают два принципиальных факта:
во-первых, после Второй мировой войны, в период расцвета
«тоталитаризма» произошел невиданный взлет демографических показателей;
во-вторых, сегодняшняя сверхсмертность
по своему объему сравнима с потерями в годы Великой Отечественной войны. Только
вот в этой нынешней войне ждать какой-либо победы не приходится.
Сохранить мужчин можно только в том случае, если страна с
инерционного курса перейдет на путь развития. Если будет создана атмосфера
социального оптимизма и решительного развития, по полной, что называется, востребующего мужскую силу, характер, ум, работоспособность,
достоинство.
Нужна адекватная социальная политика, которая создавала бы
основы для элементарного воспроизводства. Необходимо форсированно снижать
запредельный уровень социально–имущественного расслоения и создавать на
территории всей страны достаточное количество хорошо оплачиваемых рабочих мест
средней и высокой квалификации. Стимулировать промышленное развитие с опорой на
высокотехнологичные уклады и сложный высококвалифицированный труд, повышать
абсолютные значения объемов выпуска наукоемкой продукции.
Пора остановить рост неравномерности расселения и
пространственного развития страны. Вследствие внутренних миграций Центральный
федеральный округ вобрал почти две трети населения, а Сибирь и Дальний Восток,
богатые минеральными, лесными и биологическими ресурсами, потеряли за последние
15 лет более 2 млн жителей. Необходимо приступить к организации центров
развития страны в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Это позволит не только
остановить выезд русского населения и противостоять нарастающему миграционному
и экономическому давлению со стороны Китая, являющегося, между прочим, в
основном мужским и выполняющего конкурентную функцию по отношению к руским мужчинам, но и создать новый форпост внутрирусского и мирового развития.
Мужчины перестанут быть в России сверхслабым полом и
исчезающим видом тогда, когда будут не бежать с Северов, Дальнего Востока и
деревни – а, наоборот, идти в малые районы страны. Разумеется, с новыми
технологиями, организационными формами и административно-хозяйственными
механизмами – но идти, а не бежать от вызова.
В США и Европе до 75% граждан живут в односемейных домах,
менее 20% – в многоэтажных. При этом до 7% квартир в многоэтажных городах
являются 2-м и 3-м дополнительным жильем. В России пропорция прямо обратная – в
индивидуальных домах живет не более 29% населения. Доля индивидуального строительства
не превышает 40% – и это в ситуации, когда общие объемы вводимого жилья почти в
2 раза меньше, чем в 1989 г.
Альтернативой мегаполисной
урбанизации является переход к усадебной урбанизации с основой в малоэтажном
строительстве, более отвечающей специфике русских просторов и создающей
фундамент для преобладания двухдетных и трехдетных семей.
Для таких решительных и системных действий по развитию
страны нужны крепкие руки. А это и означает, что надо прекратить беречь мужчин
и вернуть их, наконец, от водки и простуд к большому, всем нужному Делу. Тогда
и свою сверхсмертность они преодолеют сами.
KM.RU 21 марта 2007 г.