Журнал «Золотой Лев» № 109-110 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

А. Акопян

 

О фальши т.н. «секретных протоколов»[1]

 

В начале марта польская газета Wprost опубликовала статью, скорее, даже заметку «Польско-русская война». В полторы тысячи знаков (с пробелами) автор умудрился излить все: обиду по поводу «русской поговорки»: «Курица — не птица, Польша — не заграница» (был, оказывается, три года назад такой проект театрального обмена между Польшей и Калининградской областью), торговлю мясом, катынскую трагедию, выталкивание Польши из Европы в Азию то ли в 1945-м, то ли 150 лет назад. Но это только пылинка хвоста кометы. Комета — Институт национальной памяти Польши. Его юристы готовят документы для предъявления обвинения СССР (читай — России) в нападении на Польшу 17 сентября 1939 года. Правда, последние пару-тройку месяцев институт занимался преимущественно поиском советских агентов, а заодно изгнанием с экранов капитана Клосса и четырех танкистов с собакой. По сути, превратившись в нечто вроде комиссии по расследованию антиамериканской деятельности сенатора Маккарти.

Однако с началом весны внештатные кинокритики вспомнили о приближении даты начала Второй мировой и вернулись к историческим документам. Действительно, с Шарика взять нечего, а к России модно предъявлять материальные претензии. Литва, например, требует за «оккупацию» 24 млрд. евро, Латвия — от 60 до 100 млрд., правда долларов. Украинское «Студенческое братство» тоже предпочитает доллары — 30 млрд. за пользование маяками, а скромных грузинских экологов удовлетворит всего 1 млрд. — за вытоптанную российскими военными траву.

Аргументы института просты: договор о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 («пакт Молотова-Риббентропа») и секретный протокол №3 к нему, ввод советских войск в Польшу через две с половиной недели после начала войны, договор тех же держав «О дружбе и границах» от 28 сентября 1939. Наконец, нарушение СССР советско-польского Рижского мирного договора 1921 и договора о ненападении 1932-го.

Удивительно, но вся эта масса аргументов разбивается об один единственный факт: 17 сентября польское правительство не объявило состояния войны с Советским Союзом. Польский диктатор, главком Рыдз-Смиглы отдал приказ «С Советами в бои не вступать», оказывая сопротивление лишь попыткам разоружить войска, отступающие на запад и в Румынию. Уже из лондонской эмиграции в конце октября польское правительство попыталось объявить войну СССР, но юридических последствий этот акт отчаяния не имел, в частности, его не признали даже союзники Польши Великобритания и Франция. Вряд ли кто-то сможет дать исчерпывающее определение той ситуации. Но советско-польской войны в сентябре 1939 не было.

Напомним историю документов, доказывающих, по мнению польских историков, агрессивные устремления СССР. Речь не о самом «пакте Молотова-Риббентропа» — ничего, кроме нежелания воевать с Германией в одиночку, в нем нет. А защищая Польшу или ее восточную часть, Советскому Союзу пришлось бы воевать в одиночку. Это не «сослагательный» подход к истории. Им страдают те, кто утверждает, что Англия и Франция действительно вступили бы в войну в сентябре 1939, если бы то же самое сделал СССР. Факт известен — у Англии и Франции был договор о взаимопомощи с Польшей, они объявили войну Германии, но боевых действий не начали (9-месячная «Странная война»). Они вступили в войну лишь в мае 1940, с наступлением Германии на Францию.

Речь о «Секретном дополнительном протоколе» и других фильмокопиях советско-германских договоров из так называемой «коробки Риббентропа». Коробка будто бы была найдена вскоре после войны в занятой союзниками Тюрингии (позже Тюрингия отошла к советской зоне оккупации). Предполагается, что один из сотрудников Риббентропа (возможно, Карл фон Леш) сделал лишние копии «для себя». Коробку будто бы нашли англичане, передали американцам, после чего коллекция оказалась у одного из американских офицеров, который привез ее домой (!) и в 1946 году опубликовал часть документов в местной газете города Сан-Луис. Только в 1989 году в архиве ЦК КПСС была обнаружена некая «Особая папка» (VI сектор Общего отдела ЦК КПСС, документы заверены сотрудником отдела В. Паниным), содержавшая тексты советско-германских документов 1939-1941 гг., в том числе и «секретный протокол». Правда, сразу после его публикации исследователи обнаружили странные несоответствия между копиями из «коробки» и из «папки», причем как в русской, так и в немецкой версии.

«В фотокопии русского текста секретного дополнительного протокола из коллекции фон Леша, хранящейся ныне в Политическом архиве МИД ФРГ, трижды упоминается словосочетание «обоими сторонами» (это отчетливо видно на публиковавшихся в американской и английской печати фотоснимках), — пишет Валентин Сидак, бывший начальник секретариата КГБ CCCP — В хранящемся же в архиве Президента РФ тексте «подлинника» используется словосочетание «обеими сторонами». Случайность ошибки по небрежности машинистки или наборщика типографии я, зная, с какой тщательностью готовятся подобные документы, исключаю почти полностью. Далее. В заверенных В. Паниным машинописных копиях совершенно иной перенос слов, другие машинописные интервалы, имеются различия в написании названий географических объектов, а также отсутствуют несколько характерных для немецкой копии деталей. О таких «пустяках», как подпись В.М. Молотова латиницей на ряде документов, я уж и не упоминаю». При всем уважении к Александру Николаевичу Яковлеву, обнародовавшему содержание «Особой папки», следует признать, что его главный аргумент в пользу ее подлинности (дальнейшие события развивались «точно по протоколу») не выдерживает критики: любая фальшивка постфактум подгоняется под «дальнейшие события».

Впрочем, еще до обнаружения «Особой папки» подлинность текста вызывала большие сомнения. Например, само название «протокола». Дело в том, что словосочетания «секретный протокол», «секретный договор» и т.п. в дипломатических документах такого рода не используются. Степень секретности обозначается грифами: «для служебного пользования», «секретно», «совершенно секретно» и др. Удивительна небрежность составителей «протокола». Скажем, пассаж: «северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР». Бытовая логика подсказывает, что Литва должна была войти в германскую сферу, а Латвия и Эстония – в советскую. Но если вспомнить, что Великое княжество Литовское в течение столетий было фактически вторым русским государством, а Латвия и Эстония – немецким Ливонским Орденом, то все уже не столь очевидно, и в любом случае нарушены правила составления документов. Граница сфер интересов на территории Польши, согласно протоколу от 23 августа 1939 г., проходила по Сану, Висле, Нареву, т.е. в нескольких километрах от Варшавы. Через месяц, согласно протоколу к договору от 28 сентября 1939 года, Литва вошла в сферу интересов СССР, в обмен на междуречье Вислы и Буга, отходящее к Германии.

Некоторые исследователи «для чистоты эксперимента» предлагают признать «протокол» подлинным и тут же доказывают, что и в этом случае он составлен так, что не может считаться преступным. Его статьи излагаются в гипотетическом ключе: «В случае территориально-политического переустройства...», никоим образом не обозначая время и действия, которые вызовут «переустройство» Польши. Стороны используют крайне расплывчатую формулировку «сфера интересов», которой с начала 19 века обозначали что угодно, вплоть до раздела рынков торговли текстилем. Наконец, формулировки «протокола» показывают два вида «интересов»: «интересы Литвы по отношению Виленской области» и «интерес СССР к Бесарабии» явно противопоставляются границам «сфер интересов», от претензий, за пределами которых стороны очевидно отказываются. Скажем так, в отношении Польши существовала договоренность не о том, какая территория кому отойдет, а о том, какие территории сторонам «не интересны». Возможно, договоренность только устная (трудно представить, что Гитлер или Сталин стали бы взывать к международному сообществу и предъявлять ему «секретный протокол», в случае его нарушения одной из сторон). Протокол безупречен с правовой точки зрения. А противопоставление права и справедливости означает отрицание того и другого. К слову сказать, подобные договоренности о сферах интересов европейских держав в отношении Османской империи в течение 200 лет сдерживали ее раздел. Каждая сторона предпочитала сохранить status quo, до более удобного случая отказаться от своей доли, нежели позволить другим получить свою.

Не меньший интерес представляет так называемая «карта раздела Польши» все из той же «коробки Риббентропа». Считается, что карта составлена в соответствии с пунктом I договора от 28.09.1939, который гласил: «Германское правительство и правительство СССР устанавливают линию границы обоюдных интересов в области бывшего польского государства так, как это изображено на карте». В правом нижнем углу стоит подпись Риббентропа, сделанная красным карандашом и дата – 28/IX/39. Подпись Сталина сделана синим карандашом и оканчивается длинным триумфальным хвостом от последней буквы. Как свидетельствует в своих записках Андор Хенке, член делегации Риббентропа, присутствовавший 28 сентября при заключении договора в Москве, Сталин подписал карту крупными буквами и шутливо спросил: «Моя подпись для вас достаточно ясна?».

Однако есть факты, которые вынуждают усомниться в подлинности карты. Дело в том, что линия на карте, которая определяется как «линия границы обоюдных интересов в области бывшего польского государства» выходит за пределы Польши, пересекает Карпаты и идет на юг строго по реке Уж на территории бывшей Чехословакии! Дипломатическая практика такой небрежности не допускает и таких ошибок не знает. Эта территория – Закарпатье – уже полгода была оккупирована Венгрией, линия венгеро-словацкой границы проходила значительно, в 25-30 км, западнее реки Уж. Не совпадает «линия на карте» и с послевоенной границей по советско-чехословацкому договору от 29.06.1945, которая проходит в 5-7 км западнее реки (нынешняя украинско-словацкая граница). По Ужу проходила только граница автономной Подкарпатской Руси в составе Чехословацкой республики (1918-1939). Трудно поверить, что Гитлер готов был обидеть венгерского диктатора Хорти, своего самого преданного союзника, отняв у него Закарпатье и передав его СССР. Но даже если так, то почему этого не произошло, почему в сентябре 1939 года Закарпатье не было передано СССР? Почему и в соответствии с каким договором СССР отказался от Закарпатья? Такого договора не было.

Многое из того, что происходило в сентябре 1939-го, не укладывается в рамки военной логики. Во-первых, разновременное начало наступления «союзников» на Польшу: 1 сентября — Германии, и 17-го — СССР. Во-вторых, то, что на всем протяжении линии «раздела сфер интересов» по протоколу от 23 августа 1939 германские войска перешли ее на глубину до 150 км (заняв Белосток, Брест, Люблин, выйдя на окраину Львова). Зачем немцам нужно было форсировать Вислу и тем более выходить на правый берег Буга, терять тысячи солдат и занимать территории, которые через пару недель придется отдавать «союзнику»? Тактическими соображениями объяснить это трудно. Если же речь идет о попытке получить стратегический выигрыш в дальнейших переговорах «друзей-соперников», то тем более возникает повод сомневаться в существовании секретного протокола. И после 17 сентября немцы могли бы наступать, по крайней мере, до Лиды, Слонима, Луцка, Станислава не опасаясь случайного столкновения с русскими. Однако они остановились, окопались и даже «подрезали языки» — оттянули назад наступательные клинья под Гродно и Кобриным. Подчеркнем, немцы прекратили наступление, но и не отошли к линии Сан-Висла-Нарев (согласно «протоколу»), а закрепились на линии Сувалки-Брест-Львов. Почему? Ответа нет.

Возможно «писаный» секретный протокол существовал. Возможно, был только устный сговор. Возможно - есть и такая версия, - 23 августа 1939 года при знакомстве и обмене любезностями Молотов лишь произнес «безобидную» фразу о том, что украинский и белорусский народы — самые крупные разделенные народы Европы, а Риббентроп согласился, что такое положение ненормально. Через несколько часов договор был подписан. Есть много фактов, подтверждающих собственные агрессивные планы СССР в Европе. Однако Великобритания и Франция распорядились так, что все это осталось в области гипотез и подозрений. Они Польшу предали, и это — факт. А у СССР осталось несколько вариантов действий: не вмешиваться в происходящее и допустить германские войска до Минска; придти на помощь Польше (если забыть о том, что поляки вплоть до падения Варшавы ждали англо-французского наступления и держали войска на восточной границе); принять участие в разгроме Польши; оставить это немцам и ввести войска в западную Украину и западную Белоруссию, когда все фактически будет кончено….

 

Глобалрус 16.03.2007



[1] Заголовок дан редакцией «Золотого льва». Приводится со значительными сокращениями.


Реклама:
-